– На колени, – добавляет он заметно хрипло, и я сама не замечаю, как и правда оказываюсь перед ним стоящей на них.

Взор карих глаз тут же врезается в меня с такой жадной алчностью, будто это самое лучшее, что он видел в своей жизни. Голова начинает кружиться лишь от того, как ярко ощущается на мне этот взгляд. Словно Касьян не просто смотрит, а прикасается. Медленно ведёт пальцами по моим скулам, царапает мозолистыми пальцами пересохшее горло, обводит ими глубокий вырез бесстыже-алого наряда, спускается ниже по моему вмиг напрягшемуся животику к самой развилке между бёдер. Да там и остаётся.

– Задери подол, – велит властно.

И я, не смея ослушаться, дрожащими пальцами берусь за край платья, медленно приподнимая его до самой талии.

– Хватит.

Замираю. И почти не дышу, сгорая от стыда и смущения, когда его взор сосредотачивается на том, что он не должен был никогда увидеть. На мне нет трусиков. Возникает желание прикрыться, но я не смею, покорно ожидания нового приказа. И тот не заставляет себя ждать.

– Раздвинь ноги шире. Приласкай себя.

И я, едва сдерживая тайную дрожь удовольствия, вновь беспрекословно исполняю мужское веление. Мне одновременно страшно и приятно от мысли, что Касьян смотрит на меня в этот момент. Это так порочно и неправильно и вместе с тем до невыносимого возбуждающе, что я не могу сопротивляться этому греховному соблазну. Более того, я жажду испить этот грех до дна, как ни что другое на этом свете.

Пальцы ложатся на уже влажную плоть и принимаются скользить по ней в самом медленном из всех темпе. Просто потому, что я точно знаю, именно так нравится ему. Когда я схожу с ума от желания и мучаюсь от невозможности получить разрядку. Тяжело дыша, я хватаю ртом воздух, в попытке хотя бы так компенсировать недостаток всех ощущений, продолжая неспешно водить пальцами по уже откровенно мокрым лепесткам.

– Касьян… – зову его, тихо всхлипнув.

– Молчи и продолжай, – грубо перебивает он меня.

И я продолжаю. Кружу вокруг клитора снова и снова, низ живота уже сводит от ощущения ноющей пустоты, которую Касьян не спешит заполнять. Стоит там же, где был, сунув руки в карманы, и пристально следит за моими действиями. Можно подумать, скучает, но я-то вижу по глазам, что ему всё нравится. И даже очень. Недаром меньше чем через минуту с его стороны слышится шелест сброшенной с плеч одежды и звук расстёгиваемого ремня. Бляшка звякает, за ней следом вжикает молния на брюках, и моим глазам предстаёт налитая мужская плоть с крупной розовой головкой.

– Хочешь его? – замечает он мой жадный интерес.

– Да, – не скрываю я.

– Сильно?

– Очень.

– Тогда ползи ко мне, Белоснежка.

Новый хлёсткий приказ заставляет вздрогнуть, но я и здесь не смею ослушаться, ставлю ладони на пол и медленно ползу к нему. Замираю у самых ног, продолжая стоять на четвереньках, запрокидываю голову, чтобы видеть его лицо и знать, что он доволен мной.

– Хорошая девочка, – хвалит мужчина.

Следом хватает пальцами свободной руки меня за подбородок, вынуждая запрокинуть голову выше. Сжимает так, что я вынуждена разжать челюсть, а губы сложить трубочкой. Медленно ведёт большим пальцем по ним слева направо, размазывая за пределы алую помаду.

– Маленькая шлюшка, – произносит довольно.

Его собственные губы кривятся в презрительной усмешке, но мне всё равно. Мне нравится эта его грубость. Потому что я знаю, что это всё напускное, а на деле его сжирает тот же огонь, что и меня.

– Раскрой свой ротик пошире, – требует вновь.

И вновь я беспрекословно подчиняюсь ему. Большой палец сменяет набухшая головка, которой он с точностью проделывает то же, что и им до этого. Не выдерживаю и лижу его кончиком языка, слыша над головой шумный выдох.