С другой стороны, да что она понимала, папа всегда с работы бежал домой, делал со мной уроки, готовил ужин, водил на кружки и уж тем более никогда не изменял ей, хотя мама всегда пропадала на работе допоздна.

Я вышла из душа, выпила еще вина и уселась на кухне с чашкой кофе. На телефон пришло несколько смс-ок – Влад перевел нам с девочками деньги, почти пятьсот тысяч. В общем-то, мы ни о чем не договаривались, но, когда я ушла, он давал по 150 000. «С чего вдруг расщедрился? Может это последние, типа “больше ты от меня ничего не получишь”?» – мелькнуло в голове.

Да уж, надо было становиться соучредителем его компании, когда он предлагал в самом начале, когда только вставал на ноги. Но кто ж тогда знал, что все так получится, и когда он станет богатым в самом расцвете сил мужчиной, то его потянет на девок помоложе?! А теперь все мои усилия, чтобы его поддержать, помочь, подсказать, пропали даром, не будет мне ни денег, ни семьи, ничего.

«С чего вдруг такая щедрость?» – написала я Владу, пытаясь прояснить для себя, на сколько мне нужно будет растянуть эту подачку.

Я тоже не плохо зарабатывала, но, конечно, до Влада мне было далеко. Это он был бизнесмен, а я – так, писатель. Ладно, прорвемся. От мыслей меня оторвало сообщение мужа:

«Я деньги зарабатываю ради семьи, мне они не нужны».

«А как же Катенька? Ей не нужно на шмоточки и ноготочки?» – язвила я.

«Господи! Что мне сделать, чтобы ты меня простила? Убить себя? Ну, хочешь, измени мне тоже, и будем квиты, только возвращайся уже, пожалуйста!» – пришло мне в ответ.

– Разбежалась, – буркнула я себе под нос и закурила прямо в квартире, подойдя к окну.

Двор был пустой, да в такую погоду хороший хозяин даже собаку из дому не выгонит, так что все сидели по домам. Я опустила глаза на детскую площадку. Под грибочком сиротливо сидела Люся, прижимаясь к Полкану.

– Хозяин собаку не выгонит, а дочь мать – легко, – буркнула я, вспоминая ее слова.

Стало так жалко эту бедную женщину, хотя, конечно, головой я понимала, что просто так такие вещи не происходят. Но именно сейчас я чувствовала солидарность с ней: меня вот тоже выкинули из своей жизни, как блохастого котенка, а что я сделала этому человеку, которого называла своим мужем? Готовила, чтобы у него всегда был горячий ужин – он ведь бедненький с работы уставший приехал, для нас старается. Или выслушивала все его вопли про сотрудников, партнеров–идиотов: а кто ж поддержит, если не жена, он ведь для нас старается. Или уют дома создавала, сама убиралась в огромном доме, чтобы ему было комфортно: он же для нас, черт подери, старается. А в итоге что получила? Ради своего либидо он старался, а на нас ему было плевать!

– Тьфу ты! – выругалась я на себя, что никак не могу забыть этого предателя. Открыла холодильник, где остался позавчерашний суп, который я бы все равно не доела, аппетита не было вообще. Достала его и поставила на плиту разогреваться. Нашла в шкафу две собачьи консервы, оставшиеся от старого лабрадора отца. Налила в пару пустых стаканчиков из-под кофе суп, сварила крепкий кофе с сахаром в третий. Потеплее оделась, схватила старый отцовский плащ-дождевик и мамину шерстяную толстую кофту, которые все хотела выбросить, и вышла под ливень.

Мда, погодка была явно так себе. Я быстрыми шагами направилась к песочнице, где сидела Люся. Собака заметила меня и гавкнула, отчего я резко остановилась в шаге от бомжихи.

– Тихо! – зашипела бомжиха на собаку. – Извините, мешаем, да? – Обратилась она ко мне, – мы уходим уже, – и вышла под проливной дождь.