Только Леонхашарт собирается выйти из машины, как ему прилетает сообщение. Он поспешно открывает его.

«Ты уверен, что хочешь войти в попечительский совет Великого института Нарака? Зачем это тебе?» – интересуется Хараант Джати, самый молодой секретарь этого самого совета.

«Да. Но тебе лучше спросить, что ты можешь получить за то, чтобы меня в его состав зачислили уже сегодня», – быстро печатает Леонхашарт.

«Сегодня не получится, но можно завтра с раннего утра. И что я могу за это получить?»

«Ранджо «Закат старого храма». Если я смогу участвовать на завтрашнем заседании попечительского совета».

3. Глава 3

Хараант Джати затихает, Леонхашарт успевает задуматься, не разочаровался ли тот в Ранджо и не передумал ли пополнять свою коллекцию этой его небольшой акварелью. Собственно, Леонхашарту она была не нужна, но некогда они с Хараантом крепко пободались, и он из принципа не стал ему её даже продавать, не то что дарить на День рождения, как собирался ранее. А потом они помирились, но об акварели не заговаривали, до Дня рождения было далеко, зато теперь есть чем расплатиться за услугу.

«Ха-ха, теперь понятно, зачем тебе это надо. Карантин хочешь обойти. Ну ладно, ради такого дела и ради Ранджо будет тебе членство в попечительском совете, но предупреждаю – являться на собрания обязательно, и они – редкостная муть, я понимаю, почему отец перепоручил мне эту почётную должность и предпочитает вместо собраний играть в крикет. Жду тебя утром с Ранджо».

На несколько мгновений Леонхашарт застывает, до боли пронзённый этой фразой про отца Хараанта, вновь ощущая боль потери, опять осознавая, что для него что-то подобное уже невозможно. Но он встряхивается и наконец выходит из своего новенького кабриолета.

Высотка, в которой проживает многочисленное семейство Шаакарана, возвышается над ним. Теперь, когда тоска изгнана, а завтрашняя встреча с Анастасией организована, у Леонхашарта поднимается настроение и возникает приятное ощущение, что всё удастся. Может, он не такой отчаянно эксцентричный, как Шаакаран, и не продвигает милые сердцу Анастасии политические идеи, но, возможно, именно ему удастся организовать Анастасии такие подарки, которые действительно придутся ей по душе.

Осталось только немного потрясти Шаакарана.

Все первые этажи дома его семьи пёстро раскрашены, декорированы блёстками, свисающими на нитях кристалликами, перегорожены полупрозрачными мерцающими занавесками.

– Шаакаран! – Леонхашарт во всём этом сверкающем великолепии чувствует себя неуютно и даже слегка потеряно, особенно когда занавески облепляют его со всех сторон, словно паутина. – Шаакаран, ты где?

Наконец одна из обитательниц большого дома жалеет его и сквозь многочисленные пёстрые слои отзывается:

– Он в комнатах красоты. Третий этаж.

Леонхашарт пробирается сквозь занавески, сквозь шторы из нитей с бубенчиками, сквозь шепотки, смех и едва уловимые звуки музыки.

Лестница такая же пёстрая, на площадках стоят крупные кадки с декоративными фруктовыми деревьями, зато на третьем этаже дикий контраст: белизна и металл, косметологическая аппаратура, женщины и мужчины в халатах, а то и в одних трусах, пахнет дикой смесью химии и цветочно-фруктовых ароматов.

– Где Шаакаран? – спрашивает Леонхашарт, которого и здесь терзает ощущение сюрреализма происходящего, словно он попал в нескончаемый безумный сон.

Но, глядя на всё это, Леонхашарт ощущает и гордость: семейство Шаакарана знает толк в косметических процедурах, но именно Леонхашарт догадался использовать это всё для завоевания Анастасии.