Катишка пренебрежительно скривилась, представив себе благородных сьёретт, выглядящих совсем не благородно.

- И снимут комнаты в столичных постоялых дворах, чтобы утром прибыть во дворец в свежих платьях, отдохнувшие, чистенькие и нарядные. – обронила я и полюбовалась, как у моей горничной вытянулось лицо. И закончила. – Эта ночь будет им стоить целое состояние.

Ну не дураки же столичные трактирщики, чтоб не взвинтить цены, если уж представился случай. Съезжающимися в столицу провинциальными красавицами будет занято всё – трактиры, комнаты в наем и пансионы, а по ночным улицам станут метаться горничные и охранники в поисках жилья для тех, кому комнат не досталось. И эта одна-единственная ночь пробьет брешь в денежном содержании даже состоятельных сьёретт, а уж тех, кто лишь пытаются казаться таковыми, попросту уничтожит.

- А мы как же? – подождав, не добавлю ли я еще чего, спросила Катишка.

- Проедем еще два часа. – я невольно поерзала, осознавая, что эти два часа превратятся в форменную пытку. – И заночуем в городке неподалеку от столицы. Утром ты приведешь меня в порядок, мы выедем рано, очень рано, зато к середине дня окажемся в столице и сможем отправляться прямиком во дворец.

- Но… всё равно же придется несколько часов ехать! – покачала головой Катишка.

- А это уже от тебя зависит – одеть меня так, чтоб после часов в карете я пристойно выглядела.

Катишка задумалась, явно прикидывая как ей этого добиться – в глазах ее отражались комбинации из платьев, туфелек, шляпок и дорожного плаща. Наконец, что-то для себя… а скорее – для меня… решив, она кивнула… и снова задумалась:

- Это ведь нам весь отбор придется эдак крутиться?

- Придется. – со вздохом согласилась я.

- Ничего, ваша милость! Выкрутимся! – на лице Катишки отразилась решимость идущего в атаку солдата. Она поерзала, пытаясь умоститься на жестком сидении, и приготовилась терпеть.

7. Глава 6. Вовкуны - разбойники

Сумерки густели, как варенье на огне, превращаясь в непроницаемую ночную мглу. Смущенно поджимаясь и хихикая, Катишка вытащила из-под сиденья «вовкунью лампу» из тех, что висят в любом крестьянском доме.

- Оно, конечно, благородной сьёретте и не положено, да только кто тут увидит? – моя горничная звучно шмякнула ладошкой по стеклу. Содержимое лампы начало разгораться, а я торопливо отвела глаза, разглядывая побежавший по стенам кареты хоровод теней. Окна кареты казались угольно-черными заплатками. Я отогнула шторку, всматриваясь в тянущийся вдоль дороги плотный строй деревьев. Во мраке леса время от времени угрожающе поблескивали парные огоньки, а иногда мелькали светлые, будто призрачные, силуэты.

Над ухом у меня сосредоточенно засопели:

- Ваша милость, а… что там такое светится? - подрагивающим голосом спросила Катишка.

- А то самое, что в лампе. – сквозь зубы процедила я. – Только пока бегает.

- Экие неприличности вы говорите, сьёретта. - Катрин с опаской покосилась на лампу, потом за окно. - Неужто… вовкуны?

«А может, и ледяные шакалы.» - подумала я. Эти твари только сильную жару не выносят, а осенью, особенно после дождей, вполне могут проснуться. Голодными.

- Местные сьеры, что ли, не охотятся, ежели вовкуны прям вдоль дороги шастают, непотребствами своими светят даже и без лампы? – возмутилась Катишка.

Я не ответила – для меня, и наверняка для Хэмиша здешние безобразия тоже стали сюрпризом. План добраться до ночлега в темноте не предполагал, что компанию нам составят все хищники здешних лесов. Да что ж столичные, и впрямь зимой не охотятся, раз твари так расплодились?