- Лучше всего - на самом видном месте, - нервно пошутила я.

- Да, в государевой опочевальне положили. Все равно там такая кровать, что на ней можно впятером ночевать и ни разу не встретиться. Уже второй день лежит - никто до сих пор не нашел.

Голос доктора был серьезен как никогда. Я на секунду даже поверила.

- Серьезно?

Но Михаил все испортил, хмыкнув в неподходящий момент.

- Ладно, поговорим серьезно, - махнул рукой доктор в сторону стульев. – Присаживайтесь, пожалуйста. Наверное, мы должны вам немного рассказать о том, что сейчас происходит.

Я послушно опустилась на стул, сложила руки на коленях и приготовилась слушать.

- В общем, капитан жив. Я сразу спешу вас успокоить, потому что вижу, что у вас к нему сильные чувства. Так что, не переживайте. Жизнь Ермохина уже вне опасности.

Я закашлялась. Моя левая рука выгнулась, чтобы услужливо постучать мне же по спине. Доктор и советник большими глазами смотрели на эти выкрутасы.

- Никшни! – велела я руке, и та послушно опустилась на колени.

- Кстати, вы позволите себя осмотреть? – доктор спросил даже как-то робко и несмело. – Я смотрю, вы неплохо с ней сработались. А в моей практике это прямо скажем, первый случай.

- Не могу отказать в просьбе, высказанной столь учтивым тоном, - чопорно произнесла я и принялась снимать камзол. Рукав закатала.

Глаза доктора увеличились. Я скосила свои глаза на руку и тоже едва не заорала:

- Еб… мать… через… нах…

- Мы наблюдаем редчайший случай интеграции магического протеза в живую плоть, - восхищенно пробормотал доктор. Он принялся вертеть мою руку и щупать. Даже с моего разрешения попытался поцарапать протез, но, разумеется, не преуспел в этом.

- Удивительно, - заметил Михаил. – Но я ожидал чего-то в таком роде. Вы слишком необычная девушка, от вас можно всего ожидать.

- Ладно, - заметила я. Почему-то я довольно быстро успокоилась по поводу руки. Ну, подумаешь, она стала железной, напичканной какими-то непонятными штуками. Крепление практически погрузилось в мою живую руку, так что наружу торчала только половина пряжки. Главное, что моя рука меня слушалась. Ну, ладно, почти слушалась.

Я раскатала рукав и в неловкой тишине застегнула мундир.

- Расскажите мне, пожалуйста, что происходит. То, что можете.

- Я думал, вам не впервой выполнять вслепую приказы, - пошутил Михаил.

- Не впервой, - согласилась я. – но, когда понимаешь, что именно делаешь, то и результат может быть лучше. На сегодняшний день у меня несколько вопросов: что с капитаном? Что он рассказал по поводу заговорщиков? Удалось ли предотвратить заговор? Был ли он вообще? Что с той девицей? Ну, Жеребцова которая. А то сказали, что казнь отменили, а поскольку мне показалось, что Государь настроен решительно, то все это дело дурно пахнет. Канцлер с утра заявил, что она пыталась покончить с собой. Мне она не показалась человеком склонным к самоубийству, но мало ли.

- Почему вы не спрашиваете, что за нелепое обвинение вас в измене?

- Я бы лучше спросила пытались ли меня отравить вечером и утром. Но самый главный вопрос: могу ли я вообще вам доверять?

- Очень и очень правильный подход, - Михаил встал и заходил по комнате.

Я терпеть не могу следить за движущейся мишенью. Это сбивает прицел. Поэтому, постоянно перемещающийся в пространстве собеседник меня нервировал. Но я пока молчала.

- Вы совершенно точно можете нам доверять, если вы не собираетесь замышлять ничего против Государя. Может быть, он и не самый лучший правитель и не самый хороший человек, но мы оба приносили присягу и отдадим за него жизнь.