- Идите домой и скажите, что нельзя сеять не свое. Господь все видит.

Крестьяне бухнулись на колени и принялись размашисто креститься.

И тут одной бабе на голову упала еще одна мертвая ворона. Вот это оказалось самым страшным.

Баба вскочила на ноги и заорала. Следом за ней закричали еще несколько. Я вскинула ружье и подстрелила воробья. А после поляну накрыл целый дождь из дохлых ворон (правда ненастоящих, но крестьяне приняли все за чистую монету).

Паника началась стихийно, но распространилась подобно лесному пожару. Люди бросали инструмент и улепетывали прочь со скорость ветра. А туманная фигура грозила им пальцем. Почему-то средним.

- Как-то слишком просто. – Заметил Петька, подбирая утку за крыло.

- Большинство людей вообще не отличаются умом, – снисходительно заметила я. – А паника - дело заразное. Теперь главное, чтобы суеверия оказались сильнее барского гнева.

Захар подобрал ворон и лопату.

- Они же нам не нужны? Прикопаю на краю поля.

- Точно. Пусть вороны защитят наше поле. Как в старину в основание дома закапывали живого петуха.

- Они уже не слишком живые. Прямо скажем совсем мертвые.

- Петух тоже не долго был живым.

- А нельзя это жуткое подобие меня заставить облетать поле?! На сколько хватит иллюзии?

- Хороший маг развеет, - Петька почесал голову и самодовольно добавил, - но где тут взять хорошего мага?! На пару недель точно хватит, а если повезет, то глядишь и до осени пролетает.

- Делай!

С охоты мы вернулись через день. Я бы задержалась и дольше, но Захар весьма справедливо заметил, что батюшка будет волноваться и может даже крестьян на поиски послать.

Захар отнес заячьи тушки и уток на кухню, где, судя по доносящимся запахам готовился пир на весь мир.

- Ох и исхудали вы, барышня в своих лесах-то! – Всплеснула руками Лушка.

- Никакой капусты. – Строго предупредила я ее.

Она истово закивала, пряча что-то в карман передника.

- И навоза.

- Я вот вам из конского волоса шиньончик сделала. Говорят, сейчас в столице дюже модно это.

Правда показывать свое творение она не спешила. Подозреваю, что боялась за его сохранность. Или, что я ей его на голову надену. Я уже потянулась встать и отобрать силой что она там сделала, как с улицы донесся шум.

Я вскочила и распахнула окно, высунувшись аж по пояс.

Двор стремительно заполонялся людьми, высыпала наша челядь, в ворота входили чужие, кто-то кричал, девки снимали белье с веревок, натянутых прямо перед усадьбой, под ногами путались борзые, и визжали счастливые дети. Резко стало шумно и весело. Впрочем, вышедшей на крыльцо батюшка быстро навел порядок.

- Сосед, наверное, пожаловал. – Заметила Лушка, пристраивая свой пышный бюст на подоконнике рядом со мной. Не хватало кулька с калеными орешками.

- Тот самый, которого мы видели на ярмарке? – Наморщила я нос и не стала ее прогонять. А если бы она догадалась орешки прихватить, то и угостилась бы.

- Надеюсь, что нет. У вашего батюшки с ним давний спор по поводу заливного луга на дальней пашне. Даже дуэль хотели назначить, чтобы разрешить его.

- И что?

- На дуэли была ничья. Барин хорошо стреляется. Решили в суд обратиться, да все никак день для слушания назначить не могут.

Я высунулась в окно, и увидела важного Нехлюбова, въезжающего на лошади.

К нему тут же бросился конюх, помог спешиться и получил плетью по склоненной в поклоне спине.

- Распустил ты своих холопов, Никифор, даже кланяться нормально не умеют.

- Своих учи кланяться, а моих людей забижать не моги.

Тот на эту суровую отповедь лишь расхохотался и хлопнул батюшку по плечу. Батюшка не только устоял, но и вернул хлопок обратно.