– Но мне можно, я ведь девушка, – сказала Эмма, шагнув к нему и очаровательно улыбнувшись. –  И здесь так жарко. Вам не нужно меня стесняться.

– Я блюду обычаи, – ответил он. Подумав, решил, что с него довольно. – Я устала и лучше прилягу. Разбудите меня, когда нас позовут на ужин.

Спрятавшись в комнате, Вейрон закрыл дверь на засов и тут же стащил с себя черный балахон, ругаясь и путаясь в складках ткани.

И правда было смертельно жарко! Содрав бюстгальтер, он с наслаждением почесал волосатую грудь, застонав от удовольствия.

– Святая Селена, за что? – Эмма приложила ледяные ладони к горящим щекам. Она так и стояла, глядя на закрытую дверь, за которой спряталось то, что ей предстояло выдать замуж за принца. У нее язык не поворачивался назвать Бригитту девушкой. Никак. Все естество Эммы противилось такой невесте!

Она бы даже решила, что под черной хламидой прячется мужчина, если бы не аура Бригитты – она была абсолютно женской, как по учебнику, без всяких отклонений, и при этом – совершенно непроницаемой.

Эмма нашла кресло взглядом, подошла и упала в него, прикрыв глаза. Голову безвольно откинула на спинку, прижала руку к груди. Там бешено стучало взволнованное сердце.

Что ей делать дальше?!

Как исполнить мечту всей жизни?!

– Я смогу! – слова сами сорвались с ее губ. – Это ничего… у меня получится!

И тут же испуганно вздрогнула. Потому что из комнаты Бригитты послышался то ли стон, то ли рык. Наверное, именно так общаются между собой дикие медведи.

Вскочив с кресла, она добежала до двери и громко постучала:

– Леди Дракхайн! Откройте! – попросила Эмма, с удивлением обнаружив, что дверь закрыта на замок. – Вам плохо?

– Нет, – раздался писк в ответ.

Эмма поморщилась. Она сразу заметила, что у Бригитты очень низкий голос, но видимо девушка сильно комплексовала по этому поводу и пыталась сделать его выше. Выходило только хуже.

– Прошу вас, откройте, – Эмма дернула ручку двери на себя. – Вам незачем запираться от меня.

– Я раздета, – пропищала Бригитта.

Эмма сама отшатнулась. Всего на миг она представила могучее тело истинной дочери горцев и не смогла сдержать сдавленного стона.

– Что случилось? – услышала она Бригитту.

– Все хорошо, – соврала Эмма. – Споткнулась.

– Осторожней. Увидимся за ужином.

– Конечно, – безропотно согласилась Эмма.

Она выдохлась и решила взять небольшую передышку. Дать себе время свыкнуться с новой ролью. Однако даже через полтора часа, когда слуга пригласил леди Дракхайн в сопровождении Эммы на ужин, ей не стало легче. В какой-то момент она успела убедить себя, что слишком предвзята к северянке, но потом та вышла из комнаты в черной хламиде, напоминая огромную гору…

– Вы очень бледная, – заметила Бригитта. – Плохо себя чувствуете?

Эмма помотала головой и попыталась улыбнуться, но лишь почувствовала, как дернулась щека.

– Сегодня нам должны сообщить о первом испытании, – как бы между прочем проговорила она. – И уже завтра, скорее всего, вам нужно будет проявить себя.

– Завтра? – поразилась Бригитта.

Эта новость ее явно не обрадовала. Должно быть, она не ожидала столь быстрого развития событий.

– Уверена, мы справимся! – кивнула Эмма, стараясь укрепить не только свой дух, но и надежды горянки.

– Интересно, что меня ждет, – без энтузиазма ответила Бригитта.

“Бесславное возвращение в родовое гнездо,” – подумала Эмма, но вслух сказала:

– Может быть, творческий конкурс.

– А сколько конкурсов на первом этапе отбора? – уточнила леди Дракхайн, посмотрев на Эмму.

Та порадовалась проявленному интересу и уставилась на девушку с обнадеживающей улыбкой.