Энн, Мэри и Люси одевали меня с особой тщательностью. На этот раз платье было темно-синее с фиолетовым отливом. Облегающее в бедрах, оно ниспадало сзади гладкими атласными волнами. Мне просто не верилось, что я прикасаюсь к чему-то столь прекрасному. Одну за другой служанки застегнули все пуговички на спине, потом закололи волосы шпильками с жемчужинами. Наряд дополнили крохотные жемчужные сережки и ожерелье из тончайшей проволоки с разбросанными по ней жемчужинками, которые, казалось, парили в воздухе вокруг шеи. На этом приготовления были окончены.

Я посмотрелась в зеркало. Это по-прежнему была я. Такой красивой мне видеть себя еще не доводилось, но из зеркала определенно смотрела я сама. С тех пор как мое имя прозвучало с экрана, мне не давал покоя страх, что из меня сделают нечто неузнаваемое – увешанное драгоценностями и замазанное слоями штукатурки до такой степени, что потом придется неделями соскребать все это. Но на данный момент я по-прежнему оставалась Америкой.

И, как это всегда со мной случалось, я обнаружила, что покрылась испариной, пока шла из комнаты в помещение, использовавшееся для записи королевских обращений. Нам велели явиться за десять минут. Для меня это значило быть за пятнадцать. А для девушек вроде Селесты – скорее за три. Так что наше прибытие в студию изрядно растянулось.

Повсюду сновали толпы людей, занятых последними приготовлениями к съемке. На сцене в несколько ярусов установили сиденья для Избранных. Члены совета, узнаваемые в силу многолетних еженедельных мельканий в эфире «Вестей», были уже здесь, изучали свои шпаргалки и поправляли галстуки. Стайка конкурсанток охорашивалась перед зеркалами и оглаживала свои экстравагантные платья. Вокруг кипела бурная деятельность.

Я оглянулась и стала свидетельницей нескольких мгновений из жизни Максона. Его мать, прекрасная королева Эмберли, убрала с его лба выбившуюся непокорную прядь. Молодой человек одернул пиджак и что-то сказал ей. Она ободряюще ему кивнула, и Максон улыбнулся в ответ. Я бы понаблюдала за ними еще, но тут явилась Сильвия, чтобы отвести меня на место.

– Проходите наверх, леди Америка, – сказала она. – Можете сесть, где захотите. Передний ряд уже весь занят. – Все это она произнесла с сочувственным видом, как будто была убеждена, что принесла мне плохую новость.

– Ой, спасибо, – обрадовалась я и довольная отправилась на самый верх.

Подниматься по узким ступенькам в обтягивающем платье и в состоящих из одних ремешков босоножках на высоком каблуке было не слишком удобно. Неужели обязательно было их надевать? Все равно под длинным платьем мои ноги никому не видны. Однако я справилась. В студию вошла Марли. Увидев меня, замахала рукой и устремилась ко мне. То, что она предпочла сесть со мной, хотя могла бы занять место во втором ряду, значило для меня очень много. Она умела быть верной. Из нее должна выйти отличная королева.

На ней было переливающееся желтое одеяние. С белокурыми волосами и загорелой кожей, Марли, казалось, излучает сияние.

– Марли, какое платье! Ты выглядишь фантастически!

– Ах, благодарю. – Она залилась румянцем. – Я боялась, что будет перебор.

– Вовсе нет! Поверь мне, оно изумительно на тебе выглядит.

– Я хотела с тобой поговорить, но ты все не появлялась. Может, завтра получится? – шепотом спросила она.

– Конечно. В Женском зале, да? Завтра как раз суббота, – так же едва слышно отозвалась я.

– Договорились, – ответила она.

Сидевшая прямо перед нами Эми обернулась:

– Мне кажется, у меня сейчас вся прическа развалится. Девочки, вы не могли бы посмотреть?