– Они мне спуску не дают, – с улыбкой отозвалась я.

– Ты им явно пришлась по душе. Такое нечасто случается. – Он прекратил рассматривать мою комнату и сосредоточился на мне. – Я представлял себе твое жилище иначе.

Я развела руками:

– Это не совсем моя комната. На самом деле она принадлежит тебе, а я лишь временная гостья.

Он состроил гримасу:

– Тебе же наверняка сказали, что ты можешь изменить здесь все по своему вкусу. Поставить другую кровать, перекрасить стены.

– Слой краски на стенах не сделает все это моим, – пожала я плечами. – Такие девушки, как я, не живут в апартаментах с мраморными полами, – пошутила я.

Максон усмехнулся:

– А как выглядит твоя комната дома?

– Э-э… Слушай, а зачем ты вообще сюда пришел? – уклонилась я от ответа.

– А! У меня возникла одна мысль.

– Какая?

– Ну, – начал он, продолжая расхаживать по помещению, – я подумал, что, раз уж у нас с тобой не обычные отношения, как со всеми прочими девушками, наверное, нам нужен… альтернативный способ связи. – Он остановился перед зеркалом и принялся изучать фотографии моих родных. – Твоя младшая сестра похожа на тебя как две капли воды, – заметил он с изумлением в голосе.

Я подошла ближе:

– Нам постоянно это говорят. Так что ты сказал насчет способа связи?

Максон оставил в покое фотографии и направился к пианино в дальнем конце комнаты.

– Раз уж ты собралась мне помогать на правах друга, – многозначительно посмотрел он на меня, – наверное, нам не стоит полагаться на традиционные записки, передаваемые через служанок, и официальные приглашения на свидание. Я размышлял на тему чего-нибудь менее официального. – Он взял с крышки инструмента ноты. – Ты привезла их с собой?

– Нет, они были здесь. Все, что мне может захотеться исполнить, я играю по памяти.

– Впечатляюще, – вскинул брови Максон.

Он пошел в мою сторону, явно не собираясь продолжить объяснения.

– Ты не мог бы прекратить совать всюду нос и закончить мысль?

– Ладно, – вздохнул Максон. – Я пришел к выводу, что мы могли бы использовать какой-нибудь условный знак или что-то в этом роде, некий способ дать другому понять, что нужно поговорить, так, чтобы об этом никто, кроме нас, не догадался. Ну, например, потереть нос? – Он туда-сюда провел пальцем над верхней губой.

– Это выглядит так, как будто у тебя забит нос. Не слишком привлекательно.

Он взглянул на меня с легким недоумением и кивнул:

– Прекрасно. Тогда, может, просто провести пальцами по волосам?

Я немедленно отрицательно покачала головой:

– У меня в волосах практически всегда полно шпилек. В прическу пальцы не запустишь. И потом, вдруг ты будешь в короне? Ты просто собьешь ее с головы.

Он в задумчивости наставил на меня палец.

– Да, это я как-то не учел. Гм. – Он вновь пошел по комнате дальше, продолжая размышлять вслух, и остановился у тумбочки в изголовье моей кровати. – А как тебе идея потянуть себя за ухо?

Я прикинула.

– А что, мне нравится. Это достаточно просто, чтобы никто не обратил внимания, но не настолько обычный жест, его не спутать с другим. Да, пожалуй, это и будет наш условный знак.

Максон был поглощен чем-то, но обернулся ко мне и улыбнулся:

– Я рад, что ты одобрила. Когда в следующий раз тебе понадобится меня увидеть, потяни себя за ухо, и я приду, как только смогу. Скорее всего, после ужина, – заключил он, пожимая плечами.

Прежде чем я успела спросить, что мы будем делать, если за ухо потянет он, Максон показал на мою склянку:

– А это что за штуковина?

– Боюсь, объяснить это невозможно, – вздохнула я.

Наступила пятница, а с ней и время нашего дебюта в «Вестях столицы». Участие в программе было обязательным, но на этой неделе от нас требовалось лишь присутствовать в кадре. Учитывая разницу во времени, мы должны были явиться к пяти, отсидеть час и отправиться на ужин.