— Спасибо! — пропищала Люси и уткнулась в свой свиток. Щеки у нее просто полыхали от стыда.

Сбоку послышалось высокомерный хмык. Надменный взгляд Натаэллы скользнул по Люси так, будто находиться с ней в одной комнате было как минимум неприятно. Я вытянула шею, пытаясь увидеть, сколько у нее написано, и пригорюнилась, обнаружив текста в пять раз больше, чем у меня.

Надо поднажать. Я не хочу вылетать с отбора только потому, что в школе не слушала скучные лекции по истории.

К счастью, второй вопрос был посвящен географии. Не то чтобы я была великим географом, но книг прочитала достаточно. Поэтому ответ на вопрос мне был известен. Высунув от усердия язык, я принялась торопливо писать ответ. Перо тихо поскрипывало, в голове все четко и ясно…

И тут в дверь раздался стук. Нервный, отчаянный, громкий. Снаружи кто-то барабанил по двери изо всех сил.

От неожиданности я вздрогнула и едва не поставила жирную кляксу. Все девушки тоже встрепенулись и с интересом наблюдали за тем, как Барсон важным шагом идет к двери и распахивает ее.

На пороге стояла двадцатая претендентка на сердце жениха.

— Простите, я опоздала! Дверь заклинило, и я никак не могла выйти из комнаты, — пропыхтела растрёпанная запыхавшаяся блондинка и попыталась зайти внутрь, но распорядитель не спешил отступать в сторону. Так и стоял в дверях, преграждая ей путь.

— Боюсь, ваше участие в отборе завершилось, — произнес он без единой эмоции, — аххис уже вывел вас из числа претенденток.

— Что? Как? — у нее вытянулось лицо, а глаза стали огромные-преогромные. — Но почему?! Я же опоздала всего на десять минут.

— Всего? Вы считаете такой ответ допустимым?

Девушка беспомощно затряслась:

— Нет… но… я же не по своей воле задержалась. Я просто не могла выйти… Дверь не открывалась.

— Мне жаль, — без улыбок ответил Ленд Барсон. — Правила отбора строги и одинаковы для всех.

— Но можно ведь что-то сделать? Пожалуйста!

— Разрешить приступить к испытанию претендентке, вовремя на него не явившейся, может только… жених.

Все взгляды устремились на Нольда, который, чуть склонив голову набок, лениво наблюдал за происходящим.

— Пожалуйста, — она сложила ладони и с мольбой посмотрела на сына наместника, — этого больше не повторится.

— Что скажете? — Барсон тоже обернулся к блондину.

— Я очень ценю пунктуальность, — холодно ответил Нольд, и его красивые губы чуть дрогнули в циничной, наигранно-сочувственной улыбке, — мой ответ — нет.

Вот поганец! Жалко ему, что ли? Пусть бы вошла. Может, она умная, и показала бы себя с самой хорошей стороны.

В этот момент я заметила улыбку Натаэллы. Полную холодного торжества и злорадства. Она даже не пыталась спрятать ее, прикрыться лживым сочувствием. Нет, она ликовала, глядя, как по щекам блондинки побежали горькие слезы. Ее самодовольство было так очевидно, что я поняла — дверь у бедняги заело не просто так.

Началась та самая нечестная игра, о которой меня предупреждала мудрая Ромерта.

Быстро скользнув взглядом по остальным, я поняла, что сочувствие на отборе вообще популярностью не пользуется. Все сидели тихо, молча, не шевелясь. Никто не возмутился, не бросился поддерживать бедную девушку, которая уже рыдала, сотрясаясь всем телом. Да и бесполезно это — последнее слово за Нольдом, а он уже сказал свое жестокое «нет».

Все правильно. Чем меньше конкуренток, тем больше шансов на победу. Каждая сама за себя. Главное — победа, на каждом этапе кто-то непременно будет вылетать.

Только почему внутри так гадко и неприятно?

Я снова склонилась над свитком, растеряв все свои умные мысли, а из коридора все еще доносился громкий плач первой жертвы отбора.