— Попытку убийства герцогини Абето и еще пятерых девушек.

— Я никого не пыталась убить.

— Герцогиня Абето утверждает обратное. Вы напали на нее и ее спутниц.

Герцог за своей конторкой едва слышно хмыкнул. Мне показалось, что господин Гримани досадливо шевельнул плечами, но движение — если оно вообще было — оказалось столь коротким, что в следующий миг я уже не была уверена, будто видела его, а не придумала.

— Я не могу отвечать за слова герцогини. Но я могу отвечать за свои действия, и я никого не пыталась убить.

— Герцогиня утверждает, что вы применили против нее водную пушку.

— Я не применяла никаких заклинаний против герцогини Абето.

— Тогда как вы объясните плачевное состояние ее наряда?

— Он промок.

Дознаватель застыл, сверля меня взглядом, и на мгновение показалось, что сейчас он шарахнет кулаком по столу и начнет угрожать мне всяческими карами, но он откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

— Вы намереваетесь и дальше отвечать в точности на поставленный вопрос и ни словом больше?

— Не знаю, господин дознаватель. Зависит от того, какие вопросы я услышу.

— Зачем вы напали на герцогиню?

— Я ни на кого не нападала.

Я хотела добавить, что баронесса Рейнар наверняка говорила им то же самое, но не стала. Я же не знаю, что она поняла из произошедшего и какие выводы сделал из ее слов дознаватель. Судя по тому, как он на меня набросился, — ничего хорошего не услышал.

Нет, остановила я себя. Не надо пытаться влезть в голову королевскому дознавателю. Возможен десяток причин, почему он так себя ведет, — от несварения желудка до раздражения из-за того, что его заставляют возиться со взбалмошными девицами.

— Расскажите свою версию того, как промок наряд герцогини.

— Я увидела, как над головой баронессы Рейнар собирается шар призванной воды. Опасаясь за ее наряд и душевное состояние, я создала вокруг нее отражающий щит…

— Вы изучали боевую магию? — быстро перебил меня дознаватель.

Интересно, что бы они сделали, если бы я в самом деле всерьез ее изучала? Удвоили бы охрану? Выставили бы меня, дабы не угрожала безопасности императора? Нет, глупости. Безопасности императора могут угрожать разве что изначальные твари, а я на них точно не похожа.

— Нет, только несколько заклинаний. Два щита: отражающий и вязкий. Воздушный удар — ну, знаете, оглушить и удрать. И огненные руки — вообще оно очень похоже на заклинание для разглаживания одежды и…

— А водный резак?

Я едва не брякнула, что водный резак, должным образом выполненный, способен снести дерево ярдом в поперечнике, что мне однажды и продемонстрировал дядя на высохшей березе, но вовремя прикусила язык. Не ровен час, отпилят кому-нибудь во дворце голову. Доказывай потом, что это не я…

— Нет. Только те четыре, о которых я упомянула.

— Кто вас этому научил?

Не знаю, какое ему дело, но скрывать мне нечего.

— Мой дядя. Граф Мената, ныне покойный.

— Я знал его, — вдруг подал голос герцог. — Хороший был человек и доблестный воин. Жаль, что целители не смогли ничего сделать.

— Жаль, — эхом откликнулась я.

Останься он жив, меня бы здесь не было.

— Итак, вы выставили щит, — вернул меня в реальность господин Гримани. — Что произошло дальше?

— Я не удержала щит, и, распадаясь, он изменил траекторию движения призванной воды.

— Он изменил или вы ему помогли?

— Я никоим образом не воздействовала на призванную воду.

— А герцогиня Абето, видимо, не умеет выставлять щит, — снова влез в разговор герцог.

Господин Гримани бросил на него недовольный взгляд.

— Ваше сиятельство…

— На пару слов, господин Гримани, — не смутился тот. — С вашего позволения, баронесса.