Сосновицы – Вена – Берг – Нордхаузен
В конце июня советская армия начала интенсивное наступление на центральном фронте и стала подкатываться к Минску. Так как железнодорожный путь к западу от города был прерван партизанами, нам пришлось удирать через Вильно и Вержболово. Довезли нас до Сосновиц, высадили и поместили в здании школы, где спать пришлось вповалку на полу. Через несколько дней туда прибыла группа (четыре-пять человек) наших союзников, сидевших в минской тюрьме и освобождённых в последнюю минуту. В этой группе был Анатолий Нератов, живший в то время под фамилией Александров; потом он жил под фамилией Абрамов. Кто были остальные, не помню.
Через неделю, а может быть, две в Сосновицах появился К. В. Болдырев и предложил некоторым из нас ехать с ним в Вену, где ему удалось зарегистрировать фирму «Эрбауэр» и получить подряд в местечке Берг, около Братиславы.
Так как для персонала нашей фирмы не было помещения, нам поручили построить бараки. Сделать это не удалось, поскольку вскоре фронт стал приближаться к Вене и нашей фирме пришлось эвакуироваться. Новый подряд был получен в местечке Нидерзаксверфен, в нескольких километрах от Нордхаузена (Тюрингия). Там повторилась та же история, что и в Берге: мы должны были строить себе бараки. Пока шло строительство (оно продолжалось до конца войны), мы жили у подножия гор, в которых находились заводы, производившие «Фау-2». Нам это было неизвестно. На наше счастье, видимо, этого не знали и американцы. Иначе они, несомненно, подвергли бы весь район жесточайшей бомбардировке и в живых из нас остались бы немногие.
По окончании войны
С приходом американцев Болдырев был назначен начальником всех иностранных лагерей района. Наш лагерь стал убежищем для русских, желающих избежать насильственной репатриации. Руководство НТС в это время занялось главным образом спасением людей от грозившей им со стороны СМЕРШа-НКВД расправы.
В первые же дни по приходе американцев в нескольких километрах от нашего лагеря было обнаружено несколько бараков с больными тифом и брошенными на произвол судьбы русскими рабочими. Для их излечения мы устроили госпиталь. Если мне не изменяет память, никто из наших подопечных не умер.
Когда стало известно, что Тюрингию американцы уступают Советам, было решено оставить на её территории листовки для советской армии. Так как всякая антисоветская пропаганда строго запрещалась, то эту работу требовалось провести крайне секретно. Устройство тайной типографии и печатание листовок поручили мне и Олегу Воробью. Для исполнения задуманной операции на месте эвакуированного лагеря осталось пять человек: В. А. Коссовский, Георгий Попов, Олег Широбоков, я и кто-то ещё. В благоприятный для нас момент задачу мы выполнили. Главную роль в этом деле играл В. А. Коссовский, остальные ему помогали.
Перед самым появлением советских войск за нами приехал К. В. Болдырев и отвёз нас в лагерь Менхегоф.
– Георгий Сергеевич, вы родились в 1901 г. Следовательно, ваше детство и юность совпали с двумя войнами – Первой мировой и Гражданской. Может быть, вы расскажете подробнее об этом периоде вашей жизни?
– В Первой мировой войне участвовал пассивно: город Пернов в Прибалтике, где я жил, подвергся в 1915 г. бомбардировке с воздуха знаменитым тогда цеппелином. После этого нашу гимназию вместе с педагогами и их семьями эвакуировали в Муром, где мы и прожили до конца 1915 г. Затем были у знакомых в Крыму и в 1916 г. вернулись в Пернов, где гимназия возобновила работу. Мой отец был священником и преподавал в этой гимназии. В 1917 г., когда немцы приблизились к Риге, нашу гимназию снова эвакуировали: частично на Урал, а частично (в том числе и нашу семью) – на Северный Кавказ, в станицу Усть-Лабинскую.