– Хоть горшком назови, только в печь не сажай.

– Что? Извините, у меня кажется сломался магический речевой коммуникатор, не понял ни слова.

– Коммуникатор? Значит вот почему вы меня понимаете? А почему я понимаю вас? И как я могу говорить на вашем языке?

– Немного магии и никакого мошенничества.

– Здорово, вот бы мне такой магии дома, на Земле! Я бы могла работать с иностранцами, больше получать…

– Если вы вернетесь домой, Джасинда, вам больше не придется зарабатывать. Вы будете обеспечены на всю оставшуюся жизнь. Равно как ваши дети и внуки. Не волнуйтесь, император Аллизии, Никодии и Летучих земель умеет быть благодарным.

– Император? То есть… вы…

– Нет, пока еще нет. Но скоро буду. Просто… пока церемония откладывается и я принял решение инкогнито облететь принадлежащие мне земли, и остальные территории. Совершить кругосветное путешествие, так сказать.

– На драконе? На золотом драконе?

– Именно.

– Управлять которым буду я?

– Разумеется.

– Угу, ясно.

Бывшая рыжая замолчала, отправила в рот большой кусок пышного, чуть зеленоватого омлета, хорошо, что она не знала, что яйца, из которых взбито это произведение искусства не куриные, не те, которые принято есть в их з… Земле.

Это яйца миниатюрных никодийских дракончиков, никодилов. Обитают они в пресноводных реках, отличаются скверным нравом, неспособностью к полетам – слава Единому, он милостив, и никодилы не летают. Также они весьма хорошо размножаются в неволе. Выращенные на фермах никодилы становятся даже дружелюбными.

После омлета она взяла вяленое мясо дикого топотуна – подобного зверя я тоже видел на Земле, кажется их там называют кабаны или вепри. Наш топотун милейшее создание, и так же прекрасно плодится в неволе. Диким его называют просто по привычке.

Овощи у нас тоже имели много аналогов с земными. Алодоры и огумберы, бакачки и синежары, многослойная листопуста, листопуста кружевная зеленая и белая, шишкорты, потатос, бататос… Не то, чтобы я сильно изучал Зад… Землю. Нет, изучал, конечно, особенно узнав, что придется так плотно общаться с тамошней жительницей.

Ела моя будущая водительница немного странно. Присмотревшись я понял – ей мешали её… две её новые подружки, так уютно выглядывающие из выреза платья.

– Чёрт побери… да что ж такое…

Чёрт… их ругательство, что-то вроде нашего Падшего, червя земного. В общем той силы, которая вечно во все времена противостоит Единому.

Единый – это создатель, Бог, великий, вечный, справедливый, милосердный.

Падший – его бывший слуга, отринувший все светлое, обратившийся ко мраку и предавший Единого.

Единый – это добро. Падший – зло.

Чёрт – прислужник Падшего на земной манер. Мне нравится это слово, пожалуй, буду его использовать. Как и хрен – то самое острое растение, на встречу с которым посылают тех, с кем не хотят иметь дела. Запомнилось еще восклицание «Елки-палки». Как будто говорящий готов все до палок поломать. В общем, язык в Зад… на Земле, а точнее – в некоторых ее уголках довольно емкий и яркий.

Вам когда-нибудь мешала есть грудь? Да-да! Она, самая, родимая! Не распухший язык, не боль в горле, не насморк! Грудь, которая, казалось бы, к процессу приема пищи не имеет никакого отношения!

Если не мешала, значит, вы никогда не имели пятый размер буферов.

Самое любопытное, что мои новые девочки мешали трапезничать не только мне, но и Рудэю, который, казалось бы, к моему телу вообще отношения не имел. Да и села я за стол намеренно подальше, разделив нас тремя креслами.

Тем не менее. Мой потенциальный работодатель время от времени концентрировался на моей груди и то ложку проносил мимо рта, выплескивая содержимое на себя, то напитком умудрялся поперхнуться. Самое забавное было, когда я сама поперхнулась, закашлялась и грудь заходила ходуном. Рудэй подавился куском мяса, начал тоже кашлять и запивать. И я не сдержалась. Вообще сдержанность – не про меня, если уж честно. Вспыльчивость, резкость, решительность… это да. Но никак не сдержанность. Упаси боже!