— Анюткиному коту делала, думаю, и с тобой справлюсь, Блохастый, — проходя в услужливо открытую дверь, ответила я.

— Еще подумай, — обходя меня и растягиваясь на старой кровати с железными шишечками на решетках изголовья, посоветовал Саша.

— О чем? — уточнила я, уже увидев на столе шприцы и препараты.

— Блохастый тоже неласково, думай еще, — наблюдая за мной из-под полуопущенных ресниц, отозвался Борзый.

— Сколько кубиков?

Милосердие во мне победило злость и ненависть. Сашка был весь покрыт испариной, тяжело вздымающаяся грудь и приоткрытые губы говорили сами за себя. Так что, чтобы мне его ненавидеть дальше, надо для начала подлечить.

— Было шесть, не пересчитала, пока на коленях стояла?

— Придурок, — буркнула я, извлекая инструкцию к препарату.

— Тоже неласково, не нравится мне, — болтал Борзый, все больше сжимая челюсти.

Почему он не сделал этот укол себе сам, я спрашивать не стала. Внутримышечно колоть легко. Но и мне несложно проткнуть шкурку зверю. 

Сашка молча меня разглядывал, пока я без костюма из его фантазий вводила ему препарат НПВС, от боли, воспалений и жаропонижающий тоже.

— На плите чайник, вода свежая, — тихо пробормотал Борзый, закрыв глаза.

В том, что людей на территории садового товарищества нет и телефон спросить не у кого, я уже убедилась. И вроде уже решила дождаться утра и идти искать остановку автобуса, надо просто найти, где она.

Этот домик совсем маленький, но приятный, мне нравится. Все в одной комнате — и плита, и стол, и спальные места. Две кровати с теплыми одеялами и чистая одежда в шкафу тоже порадовала.

Размышлять о том, что можно гордо свалить в другой домик, я не стала. Во-первых, даже со спящим раненным волком мне не страшно, во-вторых, тут есть все что нужно, а в третьих, я действительно переживаю за волчонка, вдруг ему станет хуже?

15. Глава 14

Собрав всю свою наглость в кулак, я обследовала дачу и за короткое время нашла все, что мне нужно. На территории сада был летний душ, железное ведро я отвязала прямо в колодце, набрав воды. И, притащив его в дом, ждала, пока согреется на газовой плите.

Пока вода не дошла до нужной мне температуры, я сидела около Сашки на стуле. Волк был не единственной его татуировкой, на плече и на запястье тоже что-то набито, но вертеть и смотреть я не стала, чтобы не разбудить.

Кровать была Сашке мала, он занял практически все пространство, а ноги и вовсе свисали, одна сбоку, вторая торчала между прутьев кровати. Казалось, он крепко спит из-за поднявшейся температуры, но даже во сне от него веет силой, опасностью. Не той силой, что он себе накачал физическими нагрузками, а намного мощнее, той внутренней силой, которую не сломить, не отобрать и ей нельзя нанести увечья, такие, как это ранение в шкурке волка. У него не железный стержень, а титановый. И гранитный камушек в груди.

Наверное, поэтому он бродит сам по себе, приручить этого дикого сероглазого волчару не сможет никто. И, скорее всего, ему и в группировке Клима никто не указ. Даже не сомневаюсь, если захочет, свалит не раздумывая. Не боясь никаких последствий.

Осторожно потрогав лоб, убедилась, что он горит, что было и так понятно по часто вздымающейся могучей груди и приоткрытым губам.

— Саш, — позвала я волка, — я в душ пойду, ты мокрые джинсы сними и под одеяло заберись, ладно?

Кивнул он или мне показалось? Рычит что-то тихо, почти неслышно. Ладно, увижу, когда вернусь из душа. Если сам не сможет раздеться, то попробую стащить с него мокрые тряпки.

Вода быстро остывала, поэтому я сдирала налипшую грязь с себя со скоростью щеток на автомобильной мойке, напениваясь душистым мылом, которое тут и нашла. Волосы будут теперь одним кудрявым рыжим гнездом. Не удивлюсь, если к утру там уже будет обживаться семья соловьев, что заливисто поют сейчас мне на разные голоса в садах дач.