Они ушли. Я не видел лица Мэгги, потому что она стояла ко мне спиной, но подозревал, что она плачет. В голове у нее было чисто, как на школьной доске. Но когда она обернулась, лицо ее выражало гнев, а не грусть.

– Как она смеет?

– Мэгги.

– Нет, как она смеет? – Она полностью повернулась ко мне. – Ведет себя так, будто я ее не спасла, а волкам скормила. Я ее защищала! Все делала, лишь бы не потерять, даже с тобой спорила… И это она теперь строит из себя жертву?..

Слова ее отдались у меня в груди.

– А жертва ты?

– Нет, – буркнула Мэгги и посмотрела на меня. По-настоящему посмотрела. – Нет, Калеб, я вовсе не считаю себя жертвой. И да – Бекки пострадала из-за Маркуса, но не из-за меня. – Она чуть ли не бегом пересекла комнату и крепко обняла меня за талию. – Не глупи, Джейкобсон. – Она искренне улыбнулась. – Я всегда гадала, почему мы с Бекки дружим. Мы совсем не похожи. Она сумасшедшая, резкая, грубая, а иногда и надменная. Но она всегда была рядом. А теперь она не рядом. Теперь, когда я нашла тебя, мой жених. Получается, мы больше и не подруги, так? – Она прижалась ко мне сильнее, касаясь своим бедром моего. – Я всегда буду выбирать тебя.

Я кивнул. Она склонила голову набок.

– Почему ты не прочитал моих мыслей? Сам бы нашел ответ.

– Я пытаюсь оставить тебя с собой наедине. Мы не можем торчать друг у друга в сознании все дни напролет – каждый день, до конца жизни. Нужно же сохранить хоть какую-то тайну. – (Она улыбнулась.) – Кроме того, я решил оставить тебя одну хотя бы на время ссоры с Бекки. Раз уж ссоритесь вы из-за меня.

– То есть хотел, чтобы я осталась один на один со своими сожалениями о безвозвратно утерянном прошлом? – укоризненно поинтересовалась Мэгги.

Я, не мешкая, выпалил:

– Да.

– Вот те на… как все обернулось, – насмешливо заметила она, но потом нахмурилась. – Ты сомневаешься во мне? Серьезно?

И тут я уловил все оттенки чувств, все переживания, которые терзали Мэгги в минуты отчаяния: она думала, что не заслуживает меня, думала, что не она мне нужна. Мне стало больно оттого, что она, сидя рядом, страдала, считая, что я считаю, будто погубил ее жизнь… Я понял, как важна для нее Бекки и как тяжело выбирать между нами. Но еще я понял, что она всегда предпочтет меня. Каждый раз. В этом я не сомневался.

Однако мне до чертиков претила сама мысль о том, что ей приходится выбирать. Бекки – человек, а люди любят психовать, когда чувствуют неладное. И тем более когда лучшая подруга вдруг показывает тебе видение.

Вздохнув, я сжал локоть Мэгги и притянул ее к себе. Мое тело буквально вопило, требуя забрать всю ее боль. И вот мои пальцы коснулись ее кожи, и ее ударило волной спокойствия, которую я на нее направил. Я сжал Мэгги в объятиях, отдавая ей все, что мог. Она не противилась. И я надеялся, что это не только из-за даримого мною спокойствия, но и просто потому, что ей хорошо в моих объятиях.

И когда она устроилась поудобнее и стала играть с пуговками моей рубашки, я все понял. Нельзя больше в ней сомневаться. В ней, в этой удивительной девушке, которая любит меня, несмотря на то что потеряла из-за меня лучшую подругу.

И впервые в жизни я по-настоящему почувствовал себя тираном.

Мэгги встала на цыпочки и коснулась своим лицом моего. Не поцеловала, а просто дотронулась щеками и носом до моих щек и носа. Я улыбнулся: она делала то же, что и я делал множество раз, – дожидалась поцелуя. Всего несколько недель назад первый шаг приходилось делать ей. Казалось, с тех пор прошла целая вечность.

Теперь, когда мы поменялись местами, призрачный поцелуй подарил ей я: едва коснулся своей верхней губой ее нижней, а потом еще раз, ох как мучительно. Но мне понравилось, как она отзывается, как подается вперед, желая большего. Я отодвинулся и прошептал: