Калеб кивнул, соглашаясь с моими мыслями.

– Я рад, что ты наконец-то это поняла. – Он улыбался с мужественным самодовольством – волнующе, очаровательно и тепло. – Мои ладони могут прикасаться к тебе с одной только нежностью. Если, конечно, ты сама не захочешь другого. – Он приподнял брови, полагая, что я возражу, но я молчала, ожидая продолжения. – Мои руки никогда не станут оковами, но будут обнимать тебя так крепко, как позволишь. Жду не дождусь, когда ты окончательно станешь моей. Каждая твоя частичка принадлежит мне, Мэгги. Мне.

Я кивнула; Калеб по-прежнему сжимал ладонями мое лицо. Потом он подался вперед и прошептал:

– Скажи это.

И я сказала, не сомневаясь ни секунды:

– Я твоя. – А он был моим.

– Так точно, черт подери, – расплылся он в улыбке. Потом притянул меня к себе и приподнял. Его язык скользнул по моему, и я почувствовала вкус зубной пасты. Не отрываясь, я захихикала и обхватила Калеба руками. Он засмеялся в ответ. Его руки сжали меня сильнее, и только я встала поудобнее, как послышался чей-то сонный вздох.

Калеб отстранился. Я облизнула губы и покосилась на часы. Чуть за одиннадцать. Потом повернулась и поймала взгляд Бекки. Она была бледна, а ее глаза – полны слез.

– Это правда? Мне не приснилось, что вы нас спасли?

От этих слов я сама чуть не расплакалась.

– Правда, правда. – Я опустилась на колени и положила голову на ее подушку. – Как ты себя чувствуешь?

– Как будто побраталась с мясорубкой.

– Представляю. – В горле у меня встал ком. – Прости меня за все…

– А тебя-то за что? – Она всхлипнула и внимательнее на меня взглянула. – Как вы вообще нас нашли? И какого черта ты смоталась со своим студентиком в Лондон, а мне – ни словечка?

– Вот она, моя Бекки, – засмеялась я, и подруга попыталась улыбнуться. – За студентика меня тоже прости.

– Об этом мы попозже потолкуем. А сейчас – зов природы… – Она снова вздохнула и попыталась привстать.

Я потянулась ей помочь, но краем глаза увидела Калеба. Скрестив руки на груди, он стоял в ногах кровати. Я встретилась с ним взглядом, и он улыбнулся.

Бекки щелкнула пальцами у меня перед лицом:

– Ау! Не поможешь сестренке? – Я перекинула ее руку через свое плечо. – Я понимаю, сиделкой быть не круто, но все же.

– Умолкни, – засмеялась я.

Я усадила Бекки на унитаз и по ее просьбе включила воду в кране. Потом, опять же по ее просьбе, осталась ждать в комнате. Я спросила, хочет ли она в душ, но Бекки ответила, что без чистой одежды это бессмысленно. Ее вещи были в таком состоянии, что я согласилась. Затем помогла ей вернуться в кровать.

Ральф уже проснулся. Увидев Бекки, он выдохнул:

– Бекс.

У меня затрепетало в груди.

– Привет, милый, – промурлыкала Бекки и коснулась его щеки. – Ты жив-здоров, – заметила она.

– И ты… – Он вздохнул. – Господи, я никогда в жизни так не волновался. Последнее, что я помню, – твое лицо… и ты никак не просыпалась. А потом я очнулся, а ты гладила меня по волосам, и… – Он покачал головой, прижал Бекки к себе и поцеловал в губы. – Я люблю тебя.

Она улыбнулась, но теперь ее щеки не были сухими.

– А до того, как чуть не умер, ты не мог мне об этом сказать?

– Прости, – искренне произнес Ральф.

– Я тебя тоже люблю.

– Пока мы там были, я ни о чем больше не мог думать. Только о том, что умру, а ты никогда не узнаешь, что я все это время тебя любил. С пятого класса, Бекс.

Калеб обнял меня сзади, и я услышала его рокочущий голос. Он обращался к Бекки и Ральфу:

– Мы скоро придем – сходим за завтраком. А вы пока поболтайте.

Они даже не подняли взглядов. Калеб увел меня из комнаты, и мы спустились в кафетерий вестибюля. Я взяла картонную корзинку для напитков и начала было наливать нам всем кофе, но Калеб покачал головой и забрал два стакана. Потом усадил меня за столик и принес нам по тарелке с башенками оладий и сосисок.