Он протянул кружку Руперту, тот наполнил ее на три четверти и вернул Фрэнку.

– За королеву, храни ее Господь! – и Фрэнк осушил кружку.

Зрелище не для слабонервных – такую большую порцию рома и одним глотком!

– Храни ее, Боже! Храни ее, Боже, капитан Фрэнк! – торжественно провозгласил Руперт, за ним отозвались и остальные: «Храни ее, Боже! Храни ее!»

– Теперь очередь Комиссара! – сказал Фрэнк. Он выстрелил из ракетницы прямо вверх, немного по ветру. Ракета была парашютная, и ветер отнес яркий светящийся шар за корму катера.

– На этот раз вы в Комиссара точно не попали, – сказал Руперт. – Что с вами, капитан Фрэнк?

– Хотелось залить светом этот прекрасный пейзаж, – ответил Фрэнк. – Комиссар никуда не уйдет.

– Хорошо бы его подпалить, – сказал Руперт. – Не хочу на вас давить, но на острове дождей два месяца не было, и дом Комиссара вспыхнет, как спичка.

– А где констебль?

– Констебль предпочитает ни во что не вмешиваться, – ответил Руперт. – Не берите в голову. Если выстрел раздастся, никто на пристани этого не заметит.

– Все мы ляжем ничком и ничего не увидим, – раздался голос из толпы. – Ничего не слышим. Ничего не видим.

– Сейчас дам команду, и все отвернутся, – подначивал Руперт. – Сухое дерево вспыхнет, как трут, – прибавил он ободряюще.

– А ну-ка, покажите, на что вы способны, – сказал Фрэнк.

Он вновь выстрелил парашютной ракетой. В ослепительном свете падающей ракеты было видно, как все на палубе лежат лицом вниз или стоят на четвереньках, зажмурив глаза.

– Храни вас Бог, капитан Фрэнк, – раздался из темноты, когда вспышка угасла, низкий, торжественный голос Руперта. – Да пошлет Он вам в своей неизреченной милости смелость поджечь дом Комиссара.

– А где его жена и дети? – спросил Фрэнк.

– Мы их спасем. Не волнуйтесь, – успокоил его Руперт. – Без вины никто не пострадает.

– Так подпалим его? – обратился Фрэнк к сидящим на корме.

– Да успокойся ты наконец, – сказал Томас Хадсон.

– Завтра утром меня здесь не будет, – объявил Фрэнк. – Так что я вне подозрений.

– Давайте спалим подлеца, – сказал Фред Уилсон. – Похоже, местные это одобряют.

– Сожжем, капитан Фрэнк. Сожжем его, – поддержал Руперт. – Что скажете? – обратился он к остальным.

– Сожжем, сожжем. Пошли вам Бог силы сжечь его дом, – хором заговорили парни на причале.

– Никто не возражает? – спросил Фрэнк.

– Никто, капитан Фрэнк. Никто ничего не видит. Никто ничего не слышит. Никто рта не раскроет. Спалите его.

– Нужно немного попрактиковаться, – сказал Фрэнк.

– Если действительно намерен его поджечь, сваливай, черт возьми, с нашего катера, – сказал Джонни.

Фрэнк взглянул на него и покачал головой, но так, что ни Роджер, ни парни на причале ничего не видели.

– Считайте, что от него только пепел остался, – успокоил негров Фрэнк. – Ну-ка плесни мне еще, Руперт, для укрепления духа.

И он протянул кружку.

– Капитан Фрэнк. – Руперт подался вперед и продолжил: – Этот поступок прославит вас.

На причале негры затянули новую песню:

После паузы – немного выше…

Вторую строчку пропели четко, словно били в барабан. А потом продолжили:

Потом они перешли на старые африканские ритмы, которые четверо на катере слышали у негров, тянувших канаты на паромах через реки, разделявшие Момбасу, Малинди и Ламу[6]. Негры дружно тянули канаты и пели тут же сочиненные песни, подсмеиваясь в них над белыми пассажирами парома.