Катя подошла к шкафу, где стоял алкоголь, и налила себе немного красного вина, чтобы хоть как-то успокоиться. Потом она поставила бутылку обратно в шкаф и повернула ее этикеткой вперед – как она стояла до этого. С другой стороны, она была рада долгожданному отпуску. Мальдивы были ее мечтой, которую Цзинь осуществил, подарив ей на день рождения путевку. К тому же впервые за два года она отдохнет от детей. Катя не работала, а няня помогала лишь по дому, поэтому она была очень  привязана к близнецам.

Девушка прошла в ванную комнату, включила воду и насыпала соль в ванну. Она скинула свой тонкий халат, аккуратно повесила на крючок и посмотрела на себя в зеркало. Идеальное для кого-то тело казалось ей не таким уж и красивым: в отражении Катя видела шрам от кесарева сечения и растяжки на груди и животе, от которых она не могла избавиться. Она залезла в ванную, где горячая вода набралась пока по щиколотку. Замерзшие ноги стало приятно покалывать от горячей воды. Комнату наполнил приятный аромат лаванды. Из-за шума воды она не заметила, как зашел Цзинь. Он сел на пол и положил голову на край ванны. Катя закрыла глаза, продолжая не обращать на него внимания. Иногда ее раздражало это чрезмерное внимание к ней. Она не любила, когда Цзинь любовался ею или возвышал ее. Ей казалось, что он перегибал палку в такие моменты. Сейчас Катя лежала и мечтала лишь о том, чтобы он ничего не говорил, чтобы он сидел молча и просто смотрел, хотя казалось, что она могла слышать даже его мысли.

Катя редко сидела в ванной – в первую очередь из-за того, что последнее время у нее не было времени даже постоять под душем. Вода в ванной коснулась ее шеи, и она нажала на кран. Звуки лопающихся пузырьков успокаивали ее и заставляли погружаться в мысли. Она была рада, что встретит на Мальдивах Новый год. До переезда в Китай она обожала декабрь. Она пыталась научить Цзиня отмечать с ней Новый год по русским традициям и приучала к этому и детей, но это было сложно – особенно из-за того, что сам Цзинь не воспринимал этот праздник всерьез, отдавая предпочтение китайскому Новому году. Она скучала по новогодней суматохе, по запаху мандаринов, которые раньше пахли как-то по-другому, по безобразным салютам из окон соседей, петардам, ледяным горкам и поездкам на лошадях по снегу. Всего этого ей ужасно не хватало, хотя она не хотела в этом признаваться даже себе. Поэтому сбежать к океану и сделать вид, что сейчас не декабрь, было для нее идеальным вариантом.

Цзиньлун любовался девушкой, как произведением искусства. Он до сих пор не верил, что был с ней. Его восхищало ее тело, и каждый раз, приезжая в ресторан, где привычными гостями были китайцы, он с наслаждением ловил взгляды людей, любующимися Катей, как и он. “Это моя жена”, – гордо говорил он, когда кто-то, вздернув брови, смотрел на нее. Но каково было удивление, когда близнецы, которых Катя рожала тридцать часов, вдруг оказались его маленькой копией – и намека не было на то, что Катя их мать! Не думая о законах генетики, всю беременность жены Цзинь мечтал о двух голубоглазых блондинах.

Иногда ему было сложно понять Катю – не только из-за языкового барьера, но и из-за того, что выросли они в абсолютно разных культурах. Поэтому разговаривали они редко. “Меньше знаешь – крепче спишь”, – часто он слышал от Кати. Но ему это не мешало, а даже наоборот. Он был молчуном, который редко поддерживал разговоры в компании. Он не знал, чем он так привлекал людей и почему у него было много друзей. Возможно, из-за того, что большинство людей нуждается в слушателе, которым и был Цзинь. Он действительно умел слушать и выслушать: не перебивал, вникал во все сказанное, давал совет или комментарий, если этого требовал собеседник. Поэтому походы в ресторан и прогулки в тишине стали для них нормальным явлением.