– А. Понятно.

Из-за угла с их стороны дороги появился микроавтобус, и, когда он проезжал мимо, из окон им радостно замахали студенты-практиканты. Саймон поднял руку в ответ.

– Так что? Не обращай ты на них внимания.

– Так. Почему?

– Я точно не знаю. Но мне нравится выяснять какие-то вещи – дедукция и все такое.

– Этим занимаюсь я большую часть времени.

Сэм покачал головой.

– Конечно, там безопасней – в морге-то. Они не могут выстрелить в ответ.

– Это тут вообще ни при чем.

Саймон сел и выпрямился.

– Извини. Но я слегка в недоумении. Во-первых, почему ты отказался именно от идеи о вооруженной полиции, а не от полиции в целом, и что так внезапно натолкнуло тебя на это?

– Не внезапно. Я об этом думал.

– Сколько, несколько дней? Две-три недели?

Сэм выплюнул изо рта соломинку и резко выдернул из земли другую.

– Я тебя слушаю, Сэмбо, и воспринимаю вполне серьезно. Но это… просто как-то неожиданно.

– Я никогда не говорил, что хочу охотиться на крупную дичь.

– Нет, но даже это не было бы настолько неожиданно.

– Ха.

– Этому долго учиться.

– Я не против.

– Ты можешь погрузиться в тему и понять, что хочешь выбрать вообще другой раздел медицины.

– Могу. Но вряд ли.

Лучи солнца вспороли серое небо вдалеке и упали на волны.

– Пошли, надо двигаться, а то у меня все затекло.

– Наперегонки!

Сэм мгновенно вскочил, рванул вперед и побежал по твердой земле. Саймон секунду смотрел ему вслед, а потом последовал его примеру. Он все еще мог бегать. Почти каждый день он проходил десять миль по острову. Но того бьющего через край восторга и дикой свободы молодого животного, которые чувствовались в Сэме, Саймон уже давно в себе не находил. Он завидовал ему. А еще, начав бежать следом, задумался: неужели долгие дни в компании молчаливых мертвецов среди белых кафельных стен – это подходящее будущее для его энергичного племянника?

Солнце выглядывало только время от времени, но прогулка все равно получилась приятная. Они прошли шесть миль до восточного конца острова преимущественно в комфортном молчании. Здесь земля была более холмистая, и со стороны берега возвышались несколько отвесных скал, о которые за историю Тарасуэя разбивались и больше корабли, и маленькие лодочки. Бакланы, моевки и огромные чайки взмыли в небо и закружили над их головами, прежде чем снова рухнуть вниз и усесться на выступе с группой сородичей, создавая вокруг страшный шум своими хриплыми отвратительными криками. Сэм уселся, глядя на них.

– Здесь, я так понимаю, никто не живет.

– Нет. Слишком крутые склоны, к тому же зимой на них приходится основной удар бурь и штормов. Пониже видны остатки каменных строений. Если кто-то там и задерживается, то только случайный путник или укрывающийся от грозы пастух.

– Там сейчас кто-то есть.

– Не может быть.

– Я видел, как из трубы шел дым, – показал рукой Сэм. – Но только тоненькая струйка.

Саймон достал компактный походный бинокль и разложил его. Ничего такого видно не было.