Островитяне знали о том, что случилось, знали, что Саймон лишился левой руки, и много раз предлагали ему выпить или просто поговорить, но особого шума поднимать не стали – за что Саймон был им благодарен. И теперь он вместе со всеми ждал, пока лодка осторожно прибьется к берегу, с борта выкинут трос и начнется выгрузка первых коробок и ящиков. Саймон и еще двое мужчин взяли по небольшой коробке с продуктами, погрузили их в тележки и стали отвозить к складу за магазином.

– Свечи, – говорила женщина, которую он сегодня видел на другой стороне острова, прогуливающейся по берегу. Она была высокой, и ее светлые волосы были завязаны в узел на затылке. – Вы приехали вчера? – спросила она.

– Вечером. – Ему было не так просто одновременно удерживать тележку и везти ее вверх по склону, так что он не хотел тратить дыхание на разговоры, но она, кажется, усвоила информацию мгновенно. Она не предложила ему помощь, просто отошла с дороги и продолжила везти собственную тележку наверх.

Вынос, погрузка, переноска и складирование заняли целый час. Лодка была набита до отказа, пассажиров на ней не было, не считая двух членов команды.

Свечи. Батарейки. Плотные носки. Сверхпрочные резиновые сапоги. Газовые баллоны с бутаном. Чистящие средства. Бочки с растительным маслом. Соль. Дождевики. Еще и еще.

Саймон остановился, чтобы перевести дыхание. Он много упражнялся после происшествия, но прежняя физическая сила пока не вернулась к нему, и у него очень сильно болело плечо.

– Почти все.

Женщина перетаскивала ящики с тележки в дальний конец склада и с каждым обращалась как будто играючи. Саймон был недоволен собой. Он не должен уставать раньше, чем женщина. Такая мысль раньше никогда бы его не посетила. А сейчас он злился. Его гордость была уязвлена.

– На этом все, – прокричал кто-то. – Последняя для бара.

Вокруг «Тарансуэй-Инн» царило веселое оживление.

– Ты уже познакомился с Сэнди? – Из толпы появился Дуглас. – Она приехала незадолго до твоего последнего визита, а теперь стала местной.

Женщина подняла бокал с пивом. Ей, наверное, было уже сильно за сорок – хотя, скорее всего, и меньше: ветер и холод делали кожу тех, кто оставался здесь на зиму или на две, красной и грубой, и это прибавляло возраст.

– Саймон Серрэйлер.

– Сэнди Мердок.

Саймон взял большой стакан односолодового, чтобы унять боль в плече. Ему прописали сильнодействующие обезболивающие, но он предпочитал виски.

– Вы надолго здесь?

– На неделю, на две или на три. У меня нет четких планов.

– У меня тоже не было. Я приехала на неделю, неделя превратилась в месяц, и вот уже прошло четыре года. Почти.

У нее не было шотландского акцента, но ее голос приобрел особенную тарансуэйскую интонацию, придававшую ему мелодичность, которую раньше Саймон не встречал.

– Как вам зимы?

Сэнди пожала плечами.

– Ветер может свести с ума, конечно. Но я нормально их переношу. Нужно просто затаиться и переждать.

Бар заполнялся, и у всех входящих были мокрые плечи и волосы. Дождь струился по оконному стеклу.

– А вы? – спросила она Саймона, впрочем, не глядя на него. – Вы получили травму?

– Да.

– Авария?

– Нет.

– Понятно.

– Давайте я возьму вам еще. – Саймон поднялся. – Темный шенди?[1] Что-нибудь покрепче?

– Нет, нет, я больше не пью крепкое. Только иногда, чтобы спастись от холода. Но спасибо.

Вошла Кирсти и сказала что-то Дугласу, стоящему у бара.

– Чем я могу вас угостить? Кирсти?

– Нет, мне нужно ехать забирать Робби, я уже опаздываю, а школа вечером закрывается.

Сэнди помахала Кирсти, когда та ушла, застегивая плащ и потряхивая пышными волосами.