– Мы только начали, Михаил Олегович, – успокаивающе произнес Макар. – Скажите, вы обратились в милицию?

– Обратился, – подтвердил старик. – И даже, скажу я вам, заявление они у меня взяли!

– Как вы доехали до участка? – не сдержался Сергей.

– Андрей помог, сосед мой, – признался Каморкин. – Самому-то мне и в лифт не въехать…

– Взяли заявление? – переспросил Макар, нахмурившись. – Странно…

– Вот и я удивился! – подхватил Михаил Олегович. – Раньше, слава богу, с милицией мне сталкиваться не довелось, и ожидал я от нее пакостного отношения, признаюсь честно. Но все оформили чин по чину.

– И к вам приходили? – быстро спросил Бабкин.

– Два дня назад. Появился оперативник, работавший по моему заявлению, – молодой совсем парень, пожалуй, чуть помладше вас, Макар, – и я его поил своим чаем, упрашивал хоть что-то сделать. Он поначалу объяснял, что нет оснований, но затем, слава богу, согласился помочь, чем сможет. Уговорил я его. Теперь вот жду… – Он снова вздохнул и перевел взгляд на массивные часы, стоявшие под календарем с коровками. – Время долго тянется…

– Что Вика рассказывала вам о выигрыше? – поинтересовался Илюшин. – Для нас могут оказаться важными любые подробности.

Каморкин добросовестно сообщил все, что знал, но его история ничем не отличалась от истории Антона Липатова.

– Видели бы вы, какой счастливой была Вика, – закончил он. – Прибежала ко мне, с порога начала приплясывать, как ненормальная! За пять минут вывалила на меня свои новости и ускакала, а я, знаете ли, остался в легком недоумении. Мне казалось, что все подобные конкурсы – надувательство сплошное и полный обман.

– Вика была с вами откровенна, как вы думаете? – прямо спросил Сергей.

Старик задумался.

– Она девочка скрытная, но мне никогда не врет, – проговорил он медленно. – Скрытность у нее из семьи идет, нужно знать наших родственников, чтобы понимать, о чем я. Да я бы, пожалуй, и скрытностью-то это не назвал. Сейчас принято с первых минут знакомства сообщать собеседнику самую личную информацию, выкладывать все как на духу. Я и сам, признаться, не люблю откровенничать, а уж в малознакомых людях откровенность для меня и вовсе невыносима. И Вика такая же. Говорит, прежде чем откровенничать, нужно хотя бы годик-полтора пообщаться с человеком, узнать его. Да, все-таки она со мной откровенна. Видите ли, я очень ее люблю, и Вике прекрасно известно мое к ней отношение.

– Что у нее за семья?

Каморкин покосился на Илюшина, положил в рот крекер, тщательно прожевал и лишь затем ответил:

– Семья как семья, со своими странностями. Если угодно, я могу подробнее рассказать о Галине и ее муже, но не вижу, чем может помочь мой рассказ.

– Хорошо, – не стал настаивать Илюшин. – Тогда скажите, Михаил Олегович, с кем встречалась Вика? У нее есть друг?

– Был, – неохотно признал Каморкин. – Вика меня со своими мальчиками не знакомила, но о последнем воздыхателе, как ни странно, я знаю.

– Потому что телевизор смотрите, – моментально догадался Макар.

– Именно, – с легким удивлением взглянул на него старик. – Вам уже известно о данном персонаже?

– Вениамин Рощин?

– Он самый. – Каморкин сморщил нос и стал похож на худую черепаху. – Толком рассказать ничего об их отношениях я не могу, но одно знаю точно: расстались они врагами. Этот актеришко даже смел угрожать Вике!

– За что?

– Она первая разорвала отношения, – объяснил Михаил Олегович. – Он – самодовольный, напыщенный красавчик, полная бездарность. Я, признаться, был даже несколько удивлен выбором племянницы; разочарован, сказать точнее. Но Вика быстро разобралась в своем герое.