– Алле! Девушка! Мне нужно срочно позвонить в Москву, в «Останкино»! Да-да, телецентр! Куда? В приемную генерального директора, конечно!

Я понял ход его мыслей. Действительно, по Первому Леокадию крутят непрерывно.

– Да, я знаю, знаю, что не даете. Но мне очень, очень надо... Ну, пожалуйста! Ну, девушка! Если не дадите, мне будет очень-очень плохо... – В его голосе послышались надрывные нотки... – Хорошо, хорошо, я подожду!

Он прикрыл трубку ладошкой и скомандовал:

– Бумажку и ручку! – потом добавил: – Все-таки есть кое-какие плюсы в том, что люди стали добренькими. Хрен бы она раньше мне стала этот номер искать... Да?! – вернулся он к разговору с трубкой. – Да, записываю!

– На! – сунул он мне в нос трубу и бумажку. – Звони генеральному. Его фамилия Эрнестов. Я про него передачу видел, как он свою карьеру на телевидении начинал. – Стас говорил, пока я послушно набирал код Москвы и номер. – Носильщиком. Они с другом в две смены работали – один заносильщиком, другой выносильщиком, потом наоборот...

– Алле?! Слушаю вас? – раздался в трубке предельно приветливый женский голос, и я показал Стасу, чтобы он заткнулся.

– Я хочу поговорить с Эрнестовым.

– К сожалению, он в командировке, но я могу соединить вас с его заместителем Хемингуэевым. Как вас представить?

– Э-э... – замялся я. – А можно без представления?

– Конечно!

Я прямо зрительно представил себе ее ослепительную улыбку.

– Это я по привычке спросила. Шеф будет счастлив поговорить с вами и без всякого представления.

В трубке заиграла музычка.

– Эрнестова нет, – сказал я Стасу, прикрыв трубку, – есть какой-то Хемингуэев...

– Вот-вот, – закивал Стас, – вот с ним они по очереди и работали...

Музычка прервалась, и в трубке раздался хрипловатый мужской голос:

– Да-да?

– Здравствуйте, – сказал я, слегка смутившись и снова затыкая Стаса. – Простите, пожалуйста, я звоню издалека... Скажите, как мне найти певицу Леокадию?

– Леокадию... Леокадию... – повторил голос. И вдруг заговорил быстро и горячо: – Всякий бы хотел знать! Мы ее и сами мечтали к рукам прибрать! У нее ж популярность бешеная, Зефирова отдыхает! Рейтинг просто невыносимый. Золотая жила. Но никто не знает, где ее искать.

– Как же так? – удивился я. – Она же по всем каналам выступает!

– Так ведь не живьем! Это все клипы! Концертов она не дает, а ролики на все каналы приходят неизвестно откуда. И за непрерывную ротацию бабки перечисляются просто чумовые! Чумовые!!!

Стас прав, в подобрении есть и плюсы. Фиг бы он со мной так раньше откровенничал. Скорее всего вообще бы разговаривать не стал.

– А от кого они перечисляются? – поинтересовался я.

– В том-то и дело, что никто не знает от кого. Но по секрету вам скажу, всем известно, что ведет ее продюсер Перескоков.

– Дайте мне его телефон, – попросил я.

– Чей? – холодно отозвался Хемингуэев. Я почувствовал, что сделал что-то не так, но все равно пояснил:

– Продюсера Перескокова.

– Что-то мне не хочется, – с поразительной для добренького честностью признался телевизионщик. – У меня-то не получилось найти Леокадию, вдруг у вас получится...

– Я сказал, дайте телефон! – потребовал я более настойчиво. – Дайте!

– Не дам.

– Дайте, или я что-нибудь с собой сделаю!

– Ладно, ладно, пишите!

И он продиктовал.

По следующему номеру снова звонил Стас. Разговор с Перескоковым был подозрительно коротким. Стас что-то записал и отключился.

– Не человек, кремень, – сказал он. – Вот адрес. Разговаривать о Леокадии он будет только при личной встрече.

Еще десять минут сидения на телефоне помогли нам выяснить, что авиаперевозки ввиду их высокой рискованности отменены, но поезда пока еще ходят. И московский рейс отправлялся через пятьдесят минут. Если мы сядем на него, то в столице будем завтра утром.