– Да и фиг с ней. Зато Землю спасем.
Тут я пришел в себя:
– Стас, потепление нам не поможет, потому что мы должны бороться с подобрением!
– Да брось! – воскликнул он. – Подобрение – это ерунда, детский лепет! А вот когда ледяные глыбы с неба валятся – это да!
– Но они не валятся, Стас, очнись. Ты ведь это сам только что придумал!
Он помолчал. Потом сказал:
– Но, согласись, здорово придумал? – Он задернул на окне шторку, отвернулся носом к стенке и пробормотал напоследок: – Намного лучше твоего дурацкого подобрения.
– С чего это оно мое? – удивился я. Но он молчал и делал вид, будто спит. Тогда и я отвернулся к стенке.
Часть первая
Добрые ужасы
Глава первая.
О ласковых ментах, громкой музыке и экстремальных видах спорта
Я проснулся под скрип и скрежет тормозов, крепко обо что-то треснувшись. Оказалось, о подставку столика: поезд дернулся, и я слетел с полки.
– Стоп-кран! – прошипел Стас. Он хоть и не упал, потому что лежал на другой стороне купе, зато сверху на него свалился свернутый матрац с подушкой и одеялом. Это, конечно, не больно, но перепугался он не меньше.
Поезд встал как вкопанный, и послышалось испуганное кудахтанье проводницы. Мы обулись и выползли в коридор.
– Что случилось? – спросил я полную, похожую на курицу тетку – то ли подобревшую, то ли глуповатую от природы. – Далеко до Москвы?
– Да совсем не далеко! – воскликнула она, всплеснув руками. – Мы уже по перрону ехали!
– Шли, – поправил я машинально.
– Это они шли, а мы ехали! – непонятно сказала она, отпирая дверь.
Это было самое-самое начало перрона, и до вокзала предстояло еще топать и топать. Не став выяснять причину преждевременной остановки, мы спрыгнули на асфальт и двинулись вперед. Но когда миновали локомотив, увидели такое, что просто остолбенели. Прямо на шпалах, в метре от тепловоза, взявшись за руки, стояли мальчишка и девчонка лет четырех.
Чуть дальше на шпалах копошилось еще с десяток ребятишек. Еще тут была молодая женщина приятной наружности, а перед ней стоял наш машинист и орал:
– Да ты что, твою мать, обалдела! Куда ты, <ПИК!>, смотришь?! Тебе люди детей своих доверили! Да я ж, е... <ПИК!> тебя в спину, чуть их всех не перемолол, как, <ПИК!>, котят для пирожков!!!
– А что я могла сделать? – воскликнула та. – Дети захотели посмотреть на паровозики, не могла же я им отказать! А когда пришли на вокзал, я рассказала им, какой красивый город Санкт-Петербург, и они туда захотели.
– Пешком, что ли?! – не поверил своим ушам машинист.
– А что я могла сделать? – повторила свою присказку горе-воспитательница. – Все рейсы до Петербурга отменили! И не кричите на меня! Ничего дурного, кстати, не случилось!
– Да что ж это с людьми-то делается?! – поразился детина, хлопнув себя по бокам, а потом гаркнул: – Веди детей домой, дура!
– Я пробовала, они не идут! – отозвалась женщина. – Не могу же я их заставлять!
– Да что ж это?! – потрясенно и искательно глянул машинист на нас.
– Дети, слушайте меня! – крикнул Стас, и ребятишки обратили свои улыбчивые взгляды на него. И вдруг Стас захныкал, почти зарыдал: – Мне так плохо, так плохо от того, что вы не идете домой! – запричитал он. – Если вы сейчас же не пойдете домой, я, наверное, буду долго плакать, а потом умру! А-а...
Ребятишки зашвыркали носами, быстро организовались, разбились на пары и потопали по шпалам к вокзалу. Замыкавшая процессию воспитательница сердито глянула на Стаса и бросила:
– Как это низко – обманывать детей!
Минут пять я, Стас и машинист стояли молча, провожая их взглядами. Потом я спросил железнодорожника: