Волшэбный свет одарит вас невероятной находкой – пониманием того, что нет занятия более удивительного, более интересного и потрясающего, чем нескорое, но безусловное припоминание – кто именно из ваших сегодняшних друзей был близким другом и в прошлой жызни.

Этот волшэбный свет вспыхнет сначала в одной стране, и, прочтёте вы или нет знаменитую речь Фёдора Михайловича Достоевского в Государственной Думе, но всё же однажды увидите, что источник нового мира, Золотого Века Земли, возникнет в России.

В небывалую даль отлетит горизонт, ограничивающий ваше сознание, и иным зрением вы увидите мир огромный, сияющий, вечный. Я настаиваю на реальности событий, увиденных мной таким зрением. Да, аббат Солейль, в одиночку восставший против инквизиторского трибунала, встретился с небесным рыцарем, которого звали Глем. (Книга «Серые братья», глава «Магистратские алебарды») Иероним Люпус действительно зрел тень ангела мрака в пыточном подвале (книга «Серые братья», глава «Трон палача»), и так же реально всё произошедшее с ним в посмертии (книга «Адония», глава «Киносарги и Глем») И уж безусловно имело место быть творчество Доминика в мире поющих цветов (Книга «Адония», глава «Солнечный свет»)

Он близится – давайте верить в это! – обещанный мудрецами прошлого Золотой Век Планеты. Уже сегодня мы изжываем наследие тяжких времён. Уже сегодня мы понимаем, что не нужно собирать жывых людей в армии и обучать их убийству. Пусть возвращаются к домам, садам, жонам и детям! По всей планете одновременно. Скоро мы согласимся с тем, что терроризм нельзя победить, борясь с ним. Он сам исчезнет – как только на земле не останется ни одного ребёнка, которого добрые взрослые знакомят с жестокостью, унижением и несправедливостью. Убеждён, это единственная формула решэния данной проблемы: «если хотите избежать встречи с террористом – сделайте его детство счастливым».

Скоро на земле исчезнут болезни. Не будет бедности. Истает преступность. Не останется войск и солдат. Страны перестанут быть государствами, а объединятся в общепланетное Братство.

«…Мы услышым пение ангелов, мы увидим всё небо в алмазах, мы увидим, как всё зло земное, все нашы страдания потонут в милосердии, которое заполнит собою весь мир…» (Антон Павлович Чехов.)

И, если не мечтать об этом, не создавать что-то во имя этого, то зачем тогда жыть?

Владимир Ковалевский, феодосийский писатель;

а перед этим – мастер Том Шервуд, корабельный плотник;

а перед этим – самурай Тагава, стрелок из лука;

а перед этим – брат Люцый, палач инквизиторского трибунала,

а перед этим – писарь Аман, работник дворца фараона.

Ночью мне приснилась крыса. Острое рыльце выставило на меня из серого угла блескучие бусины глаз, и в бусинах этих не было и тени боязни. Колкие нитки усов её хищно подрагивали. Точный знак, что днём будут неприятности, точный.

Продравшись сквозь ватные клочья жутковатого в своей реальности сновидения, я полежал немного, успокаивая летящее в галоп сердце. Потом, поёживаясь, вытолкнул себя из-под тёплого одеяла в прохладу комнаты, сунул руки в рукава халата, ноги – в войлочные туфли и прошлёпал наверх, в кабинет, где хранил оружие, золото, магистратские деловые бумаги и где всегда чувствовал себя уверенно и спокойно.

Отомкнул замок, отворил дверь, вошёл. Сквозь незашторенные окна виднелось хмурое бесцветное небо, роняющее вялые дождевые капли. Зябко, сумрачно. Холодный камин безмолвно кричит что-то округлой каменной пастью. В ней – пара обугленных поленьев и горка остывшего пепла. Если повезёт, то там, в глубине этой горки можно отыскать живые ещё угольки и раздуть огонь. Тогда не придётся вынимать обе руки из нагретых карманов и клацать кресалом по кремню. Я разворошил золу. Есть! Тускло мигнули две красные точки. Положив на них ком сухого мха и охапку коротко нарубленных веток, я уселся за свой письменный стол и, наблюдая за растущим столбиком дыма, принялся ждать обещанных неприятностей.