- Какого хрена ты приехал, Мад?

- Какого хрена ты туда поехала?

- Скучно было. – Вытянула из пачки сигарету.

- А сейчас весело? – я отнял и смял в пальцах.

- Нет. Ты все испортил. – Снова достала сигарету и закурила, но я отобрал и эту. Затянулся посильнее, чувствуя, как никотин утихомиривает лопающиеся нервы.

- Надо же, какой я негодяй и подлец.

- Не льсти себе. Просто самоуверенный эгоистичный ублюдок. Не больше. Крутой, да? Решил показать братскую любовь? Позаботиться о сестренке?

- Нет, не хочу завтра слышать в школе, как ты там выплясывала, словно какая-то дешевая шлюха. Не хочу слышать, что тебя Бегемот трахает. О тебе и так слишком много говорят.

- Ну так будет, о чем поговорить, а то ведь обидно! Заодно и ты позлорадствуешь. Разве не ты приучил их меня ненавидеть?

Я бросил на нее яростный взгляд – пьяная. Все еще держит в руках бутылку. Резко отобрал и швырнул в окно.

- Да пусть говорят. Не будь ты моей сестрой, пусть хоть всем коллективом дружно отымели. Но ты носишь одну фамилию со мной, и я не потерплю, чтобы ее трепали и склоняли.

- Ай-яй-яй, какие мы. Само благородство. А мне по фиг, что ты там думаешь и чего хочешь. Захочу - сама дам всему коллективу. Одновременно.

- Да я и не сомневаюсь. Генетика у тебя такая – блядская.

- Да уж какая есть. Не такая правильная, как у тебя. Да пошел ты, аристократ хренов.

- Еще раз возле Бегемота увижу – голову откручу.

- А не возле Бегемота? М-м-м? А возле кого-то еще не открутишь? Ты всех бьешь. Всех, кто ко мне приближается.

Она вдруг на полном ходу распахнула дверцу машины, и я, схватив ее за майку, дернул к себе, едва справляясь с управлением.

- Отпусти, урод! Никуда я не поеду! Отвали!

Найса била меня и царапалась, как дикая кошка. Машину занесло в кювет, и она завалилась на бок, с надсадным скрипом царапая бочиной по асфальту, высекая искры.

- Найса-а-а! – дернулся к ней, развернул к себе, леденея от ужаса, что пострадала.

А она улыбается, дрянь, размазывает кровь по подбородку и улыбается. Чокнутая. Синие глаза лихорадочно блестят. Темные, глубокие. Вытер пальцами кровь с ее подбородка.

- Цела, Бабочка? – с облегчением, тяжело дыша.

Кивает, трогая языком разбитую губу. А меня колотит от мысли, что могла покалечиться. Пока машина переворачивалась на ее сторону, я за секунду чуть не обезумел.

- Нигде не болит?

- Тебе какая разница? – полезла назад, чтобы выбраться через заднюю дверь, а я стиснул челюсти, глядя на обтянутые узкой юбкой ягодицы и стройные ноги без колготок.

Пока сам вылезал из кабины, понял, что эта сучка давно уже вылезла и рванула к дороге ловить попутки. Смотрел, как идет вдоль трассы, виляя бедрами, затянутыми в черную кожу, и скрежетал зубами. Потому что мне хотелось завернуть ее в свою куртку с головой, чтоб ни одна тварь не смотрела на нее в таком виде. Не смела своей похотью пачкать МОЮ бабочку. Только Бабочка… все же не моя. И мне за это хочется ее убить. От мысли, что рано или поздно она все же будет с кем-то другим, мне хотелось волком выть.

Небо рассекла молния, и сорвались первые капли дождя. Я ускорил шаг, не пытаясь догнать, но приближаясь настолько, чтобы различать запах ее волос в раскаленном перед грозой воздухе. Озон и ядовитый аромат магнолий, у меня мозги плавятся от этого сочетания.

А она вдруг остановилась, как вкопанная, и я вместе с ней.

- Мад… ты видишь это? – спросила вдруг, хватая меня за руку и сплетая пальцы с моими… словно пару минут назад мы не перевернулись в моей тачке, и она не посылала меня к такой-то матери.

Проследил за ее взглядом и увидел раон с ярко-синими цветами на верхушке мыса, его ярко освещал огромный желтый диск полной луны.