Мне не особо понравилось, что бабки были в чёрной одежде. Навевало нерадостные мысли. Казалось, они ждут моей смерти и переоделись заранее, чтобы потом не отвлекаться на переодевание в траурные одежды. А может быть, мне и не казалось. Может быть, оно всё именно так и было. Отраву же какую-то мне вчера подмешали в еду, а эти как раз на кухне трутся.

— Кто позволил вам выходить? — очень громко и противно заскрипела одна из старух. — Что вы здесь делаете?

— Я так понимаю, со слухом у всех проблемы, да? — гордо расправив плечи, я повторила манёвр мальчишки и успешно обогнула бочку, стоящую посреди прохода. — Я объясню. Вчера меня пытались отравить, подмешав яд в еду или воду. Мой муж абсолютно точно найдёт виновного и накажет его по всей строгости, а пока его нет, я даже разговаривать с вами не желаю. Поэтому пошли все вон из кухни. Я буду готовить и есть.

Посмотрев на каждую из собравшихся женщин строгим взглядом, я отпустила подол юбки и упёрла руки в боки.

— Здесь я хозяйка. — подала голос самая молодая из них, не носящая по мне траур. В красивой блузке, с впечатляющим декольте, не скрытым ни воздушным фартуком, ни тёмными космами, торчащими во все стороны, она выглядела довольно… впечатляюще. Особенно впечатляющим был большой нож, который она сжимала в руке. — Ты вчера травилась. Сама! Я тебя в кухне одну не оставлю. Ты дарийка!

Барнс громыхнул рядом подносом с посудой и что-то прошептал дерзкой женщине на ухо.

— Если я дарийка, мне есть не положено? — с недовольством наблюдая, как мой голубоглазый почти что друг что-то нашёптывает наглой особе на ухо, я почти что истерично взвизгнула.

— Да кто тебя знает? Ты здесь чужая! Враг! — злобно выплюнула она. — Себя отравить не получилось, может, ты нас всех отравить решила?! Я тебя к своей кухне не пущу!

— Мы просто возьмём немного еды и уйдём. — взволнованно зашептал Барнс. На этот раз я его хотя бы услышала. — Не нужно всего этого, пожалуйста. Граф осерчает.

— Сейчас осерчаю я. — зло прошипела я. — Дарийцы голодные, знаете, какие кровожадные? Да здесь клочки полетят по закоулочкам! Да я вас в порошок всех сотру! Быстро выметайтесь отсюда! Пока есть откуда, выметайтесь! Не достанется кухня мне, не достанется она никому. Разнесу здесь всё. В пыль, в труху, в сопли… — не на шутку разошлась я. — Пошли отсюда!

Бабки прониклись. Встрепенулись, на выход засобирались, а вот та борзая, с ножом в руке, даже не шелохнулась.

— Ты меня своими истериками не проймёшь. Это моя кухня. Из-за какой-то мерзости, я не стану рисковать жизнями других людей. Кто знает, на что такая, как ты способна… — хищно щурясь, выговаривала она. — С места не сдвинусь.

— Лиаша, пожалуйста… — моляще протянул Барнс, вцепившись в руку пышногрудой особе. — Да что тебе стоит? Я присмотрю. Графиня только возьмёт себе что-нибудь из еды. Может, из готового, а может, я что состряпаю. Ну что тебе стоит? Войди ты в положение! Её вчера кто-то отравить пытался. И заметь, наш граф жену себе выбрал под стать себе, такую же добрую и милосердную. Вон, она уже сколько здесь, а ещё ни разу тебя в покушении на свою жизнь не обвинила, даже в темницу не бросила. А это ведь ты ей еду накладывала…

— Ты что, паразит, несёшь? — встрепенулась, как я поняла, кухарка.

Мне решительно не нравилось, что эти двое общались между собой так, будто меня здесь не было. Как в такой атмосфере в образ нормально войти? Графиня, графиня… а кто это вообще? Как это вообще? Судя по всему, что я видела и слышала, это никак. Никакой мне власти, никакого мне уважения, никакого мне послушания. Обидно же, чёрт побери!