Рассеянно отвечая на радостные клики жены, Сергей устало опустился в кресло. Ожидая, пока Аня приведет себя в порядок, он с мрачным ощущением обреченности копался в своих мыслях. Такие провалы в прошлое не сулили ничего хорошего. Сергей встал. Покопавшись в шкафчике, он вытащил плоскую фляжку коньяка. Немного задержавшись в размышлении «пить или нет», свинтил крышку и сделал несколько глотков. Коньяк мгновенно ударил в голову. Сергей глубоко вдохнул и расслабился. Тепло разлилось по телу, отозвалось в затылке и сердце. «Ладно, порядок… Будем считать, что со мной нечистая пошутковала…».

На концерт они успели впритык. Народ, разогретый предстоящим действом, почти буйствовал. Ор стоял оглушительный. Сергей невольно поморщился, когда рядом какая-то девица в немыслимом одеянии зашлась в истошном вопле. Он с сожалением подумал, что зря не захватил беруши. Когда-то он сам был безбашенным фанатом тяжелого рока. Ревущие акустические системы на порядок сильнее, чем самолет на взлете, ничуть его не травмировали. Наоборот, всей их кодле хотелось раствориться в этих немыслимо адских звуках. Но время шло…

Что-то прибавилось в мозгах, что-то изменилось в его отношении к жизни. Вся прелесть прежних увлечений постепенно истаяла. Приятели из прежних претерпели те же самые пертурбации. Пропал интерес, который склеивал их разнокалиберные сущности в единый сплав. Потому распалась их компания на отдельные индивидуумы. Редкие встречи заканчивались коротким приветствием, иногда парой-другой банок пива и только. Жалко ли было ему того восторженно-изумленного времени? Ничуть. Сергей прекрасно понимал, что жизнь все равно возьмет свое. Только она может обломать любого, самого крепкого в своей вере человека. Сам человек сделать этого не в состоянии. Как и, впрочем, любой другой. Менее слабые духом ломаются на допросах в известных учреждениях, раскиданных по всем странам. Сильный же предпочтет умереть, чем оказаться от своих догм. Но жизнь… О, это совсем другое. Очнется иной после тяжкого беспамятства похмельного загула и обрадуется. Не помер! А ведь точно помнит, как синело лицо, не хватало воздуха и легкие, разрываясь в спазмах, умоляли о глотке воздуха. Сердце уже не билось, оно трепетало в предсмертной хаотичной пляске. И вот это воспоминание, вдруг прорвавшееся через мутное сознание, делает свое дело. Жизнь остановила череду таких загулов. Жить захотелось, наверное. Ведь не все еще сделано, и страшно умирать в полном дерьме…

Аня тянула мужа поближе к сцене. Он неохотно двинулся за ней. Расталкивая потные, горячие тела, Анна ничуть не смущалась, когда ее также бесцеремонно облапив ладонями, отставляли в сторону. Видя это, Сергей иронично хмыкал. Ему слишком хорошо была знакома такая обстановка. Здесь не было ни парней, ни девушек. Эта ревущая в фанатской истерике масса жила только одним-единственным посылом: «Я и Боги!».

Происходящее на сцене Сергея мало занимало. Из головы не шли тягучие, тяжелые мысли по поводу дневных фантазмов. Анализируя их, он все больше склонялся к варианту какой-то психической аномалии, случившейся с ним. Опять же, никакой мистики он не допускал в принципе. После некоторых размышлений он пришел к выводу, что надо пройти обследование, типа томографии. Черт его знает, может у него в мозгу развилась опухоль и сейчас он пожинает плоды ее развития. На ум пришел когда-то виденный фильм с участием Джона Траволты. В том фильме его герой вследствие развития опухоли в мозгу поначалу обрел чуть ли не провидческую способность, доходящую до сверхгениальности. Сергей поморщился. Не очень-то похожи его видения на сверхспособность. Тело покойной матери и другое покойное тело в уже в ожившей ипостаси, никак не тянули на киношный вариант.