– Спасибо.
– Я серьезно!
– Знаю.
Он бьет кулаками по рулю. Даже неловко: он так расстраивается из-за моих проблем.
Такой вот у нас Джаред.
– Четыре с половиной недели, – говорит он.
Глава четвертая
в которой Сатчел и Дилан сидят в кофейне со спокойной живой музыкой и обсуждают рассказ ее дяди-полицейского; Дилан сообщает Сатчел, что второй Финн явно неровно к ней дышит (а ей и невдомек, что таким образом он пытается рассказать о своих чувствах); Посланница Бессмертных делает странное предложение хипстеру по имени Керуак.
Так, лучше я сразу кое-что проясню. Вообще, я не очень-то хочу об этом говорить, но ничего не поделаешь – надо. Это никак не характеризует меня и моих близких, лады? Просто… ну, жизнь такая. Мы давно оставили все в прошлом.
Но вам надо об этом знать.
Итак.
Четыре года назад, когда мне было тринадцать, а Мэл – четырнадцать, у нее случился сердечный приступ. Из-за аритмии. А аритмия у нее была потому, что она морила себя голодом.
По дороге в больницу она умерла. Врачам, ясное дело, удалось ее реанимировать, но факт остается фактом: на три или четыре минуты она умерла, мы ее потеряли. Мэл говорит, что ничего не помнит о тех минутах. Никаких туннелей, света, ангелов, умерших родственников или лабрадоров с колючими мордами, которые обычно помогают умирающим попасть на тот свет. Но вот что странно: она не помнит и пустоты, черного забытья, полной отключки. В памяти сохранились лишь последние минуты перед сердечным приступом – а потом сразу больница.
– А тебе не хотелось бы… ну, вспомнить? – однажды спросил я сестру.
Она посмотрела на меня так, словно я предложил задушить утенка.
– Ни капельки.
Что происходило тогда в нашей семье? Мама работала в сенате штата Вашингтон и выставила свою кандидатуру на должность лейтенант-губернатора. Полагаю, вы местной политикой не интересуетесь, как и большинство нормальных людей, но, наверное, понимаете, что маме это казалось одновременно очень скромным и в то же время огромным достижением. Она готовилась года три – гораздо дольше, чем остальные кандидаты. Помню, перед финальным голосованием, когда партия должна была решить, кого выдвигать, нас много фотографировали.
Ведь мы же такая безупречная и очаровательная семья. Митчеллы – ровно то, что нужно штату! Только взгляните на наши здоровые и ничем не примечательные улыбки, на наши обыкновенные прически, говорящие о среднем, но стабильном достатке. Вот современный отец семейства, который всецело поддерживает жену. Вот старшие дети – воспитанные отличники. А вот красавица Мередит, младшенькая, не по годам развитая и забавная – ну прямо героиня какого-нибудь современного диснеевского мультфильма. Конечно, такой лейтенант-губернатор, как Элис Митчелл, станет жителям штата и добрым другом, и смиренным госслужащим, и к тому же прекрасно подстрахует на случай смерти губернатора.
Одна беда: никто про нашу маму не знал. На полноценную кампанию денег у нас не было, и по итогам праймериз она заняла уверенное, но отнюдь не заветное четвертое место.
Нет, вовсе не мама сказала Мэл, что та выглядит «жирноватой» на фотографиях. Это советник по предвыборной кампании так удружил: бородач по имени Малькольм, который приезжал в штаб раз в месяц и курил одну за другой. Он действительно так сказал, и мама его не уволила.
Неужели, удивитесь вы, из-за этого Мэл перестала есть? Может быть. Вот только наша семья давно уже не могла похвастаться образцовым психическим здоровьем. Во-первых, денег у нас было куда меньше, чем казалось со стороны: отец до сих пор выплачивал бешеные тысячи за хищение средств дядиного автосалона, где он одно время руководил отделом продаж. Отец украл из-под носа дяди Рика деньги на покупку дома, в котором мы до сих пор живем. Его должны были посадить в тюрьму.