– Новенький, опять же. – Я ставлю тарелки со своими заказами на поднос. Джаред делает то же самое. – Все пропало, да? У меня ни единого шанса…

– У тебя ровно столько же шансов, сколько было, – отвечает Джаред и уходит на свою половину кафешки.

Мы с ним работаем в «Гриллерз», стейк-хаусе для бюджетных свиданий. Ну, знаете такие заведения – платишь один раз и заказывай сколько хочешь креветок, картошки фри и сырных тостов (сырные тосты здесь чумовые, этого не отнять). Кафешка старая, она до сих пор поделена на два зала, как в былые времена – для курящих и некурящих. Теперь-то, понятно, курить нельзя нигде, но официанты в каждом зале по-прежнему свои.

Сегодня вторник. Тухлый день. Мы с Джаредом без труда справляемся вдвоем.

– Слушай, – говорит он, когда мы снова встречаемся на официантском пятачке, – ты ведь загнался по Хенне, только когда она с Тони начала гулять. А теперь вот в Африку уезжает. Вдобавок, пока ты «набирался храбрости», на горизонте замаячил этот Нейтан. – Он берет с чьей-то тарелки ломтик жареного картофеля и закидывает в рот. – Выходит, она тебе нравится только потому, что к ней не подобраться – вечно что-то мешает. Никогда об этом не думал?

– Постоянно думаю.

– Еще малинового лимонада седьмому столику, – заруливая на пятачок, сообщает Тина – наш менеджер. Она ставит на стол два пустых кофейника, берет с тарелки сырный тост и съедает.

– Клянусь, в них подмешивают наркоту!

Я разношу заказы, забираю три стакана с малиновым лимонадом для седьмого столика и вновь принимаюсь метать на поднос тарелки с сырными тостами… Целые горы сырных тостов – всю планету можно накормить. Проходимость в «Гриллерз» хорошая, на чай дают немного, зато часто. Мне вполне хватает на бензин, а главное, есть повод почти каждый вечер уходить из дома. Мы с Джаредом часто выходим в одну смену. В общем, повезло мне с работой: Мэл, к примеру, сидит на кассе в круглосуточной аптеке и отбивается от нариков, которые не помнят, какой сейчас год. А Хенна варит кофе в придорожной забегаловке, где даже своего туалета нет.

Работа у меня отличная. Повезло! Просто огонь работа.

(Но. Вы вообще представляете, какая антисанитария царит в общепите?)

Руки я начинаю мыть почти сразу, как выхожу на смену. И следующие пять часов мою их постоянно, каждые две минуты, но и этого, кажется, мало: после контакта с губками, которыми мы вечером протираем каждый закуток кафе, хочется принять ванну из чистого спирта.

– Сто тридцать пять. – Джаред, сидя на ступеньках кладовой, пересчитывает свои чаевые. – Сто тридцать пять долларов и… семьдесят два цента.

Он складывает купюры в аккуратную стопочку и прячет в нагрудный карман формы.

– Неплохо для вторника. – Он косится на меня: я стою у раковины на кухне. – А ты сколько заработал?

– Ровно сто семнадцать. – Я смываю с рук мыльную пену. Но воду не выключаю. Сегодня я столько раз помыл руки, что кончики пальцев растрескались и начали кровоточить. Вся кожа чешется и горит: я ведь начисто смыл с нее естественный защитный слой. Сжимаю руки в кулаки, стискиваю зубы от боли…

И снова выдавливаю на них мыло. Буду мыть заново.

– Везет вам, ребятки, – говорит Тина. Она сидит в крошечной каморке размером со шкаф – такой уж кабинет выделили менеджерам. Дверь открыта, так что сидит она практически рядом с Джаредом, положив щеку на клавиатуру и раскинув по столу свои густые белые волосы. – Вы такие молодые. Везучие и молодые.

– Тебе самой всего двадцать восемь! – восклицает Джаред.

– Да в курсе я, – стонет в ответ Тина.