— Что? — Лер интерпретировал её молчание по-своему. — Нечего сказать?

Теперь она совершенно точно видела в его глазах злость, только ей не за что оправдываться. Маша даже не помышляла об измене. Для неё всегда единственным был Донской.

— Ты был у меня первым, — потухшим голосом напомнила девушка. Ей казалось, что она попала в какую-то искривленную реальность. Подобного разговора просто не могло произойти. Отрицание — первая защитная реакция психики, но самая бесполезная. Воронцова попыталась сбросить с себя вязкое состояние неприятия.

— Судя по всему явно не последним, — жестко припечатал Донской.

Самый болезненный и сокрушительный удар, который ставит на колени, могут совершить только самые близкие и любимые люди. Мария любила Валерия, так сильно и всепоглощающе, что иногда себя забывала в этой любви, теперь же её чувства стали ядом, что отравляли кровь. То, что было благословением с небес, бесценным даром, на деле оказалось червивым яблоком.

— Как ты смеешь говорить подобное? — растерянность никуда не делать, но гнев помог ей позорно не расплакаться перед тем, кто в мгновение ока превратился во врага. Так просто её жизнь перевернулась с ног на голову. — Я тебе не изменяла и никогда не лгала, в отличие от тебя!

Мария даже не подозревала, что у неё настолько развито самообладание. Внутри все разодрано в клочья, больно невыносимо, да так орать хочется, но Мария спокойно продолжала сидеть за столиком в ресторане напротив главного разочарования всей её жизни и не демонстрировать свои эмоции. Похоже, последние дни закалили её. В Воронцовой стали происходить необратимые изменения, которые девушке совсем не нравились, но были необходимы для выживания. Наверное, именно так милые и наивные девушки и превращаются в хладнокровных стерв и сук. Их просто убивают предательством, зато на свет появляется может быть не лучшая, но куда более жизнеспособная форма. Так и с ней. Маша чувствовала, что механизм запущен.

— Не знаю, не знаю, — улыбка на лице Донского больше напоминала оскал, — мне поведали информацию из первых уст, так сказать.

Мария нахмурилась, пытаясь сообразить, кто мог подобную ересь скормить Леру. Они, как пара, нигде особо не светились. Бывали какие-то сплетни в форме домыслов, но они быстро утихали. Тот, кто сообщил Валерию о её якобы отношениях с Зеленцовым, должен был, как минимум, быть в курсе их отношений.

— И кто же тебе навешал лапши на уши? — хмыкнула она многозначительно. — Никогда бы не подумала, что ты попадешься на дешевый развод. Еще раз повторяю, у меня в жизни был лишь один мужчина — ты. И беременна я от тебя.

— Судя по всему, именно ты мне все это время лапшу на уши вешала, причем весьма профессионально, — хмыкнул Донской. — Я ведь хотел нормально расстаться, без выяснения отношений, как во второсортных сериалах, без спектаклей и обид, но похоже уже не получится. Зачем всё усложнять, а? Придумывать беременность? Заставлять меня копаться в грязном белье? Ты всё это время одновременно спала со мной и Ромкой, даже не пытайся это отрицать.

Любому терпению рано или поздно наступает конец. Вот и у Маши терпение кончилось, исчерпала она все его запасы. Надоело слушать придуманную чушь и пытаться что-то доказать. В данном случае это бесполезно, Лер судит ей по себе. Искривленное восприятие. Как бы Маша тут не божилась и клялась, Лер ей не поверит, поэтому смысла унижаться нет.

— Знаешь что? Пошел к черту! Я не обязана выслушивать всю эту чушь, — заявила Воронцова, швырнув салфетку на стол. Ею руководила злость, только благодаря ей она держалась на плаву. — Моё дело — сообщить тебе. Что ты собираешься делать с этой информацией, мне уже откровенно плевать. Мне не за что перед тобой извиняться или каяться. Я была тебе верна, но ты в силу своей моральной испорченности мне не поверишь. Чьи-то голословные обвинения оказались весомей моих слов. Это окончательно показало насколько плохо ты меня знаешь и насколько мало я значу для тебя. Так что с меня достаточно. Ребенка я воспитаю сама, без тебя прекрасно справляясь. А ты будь счастлив со своей Мариной. Долгой и счастливой вам жизни!