— Это может навредить. — Я напрягаюсь и упираюсь в его плечо рукой.

— Каким образом? — Он не дает мне отстраниться, крепче сжимает руку и придавливает поясницу. — Считай, что у нас выездное занятие. Можем карты твои с собой взять и потанцевать потом. В клуб завалимся и сбацаем там «кукарачу»!

— Ты шутишь?

— Я прошу тебя не бросать меня одного в этот знаковый для меня вечер.

— Прости, Максим, я правда не могу. Устала очень, а завтра утром два класса малышей и после группа взрослых на контемпорари.

— Тогда сходим завтра. Во-сколько ты освободишься?

Да что это такое-то?! Я его в дверь, а он в окно. Все такой же настырный.

— Макс, это плохая идея.

— Во сколько, Лиза? И где тебя забрать? ­— давит и взглядом, и рукой.

— В шесть. Я буду здесь, — сдаюсь.

––––––––––––

[1] Обморочная коза – вид домашних коз, которые падают в обморок при испуге.

[2] Перевод песни Эда Ширана «Perfect»

9. Глава 9

Цены в меню — космос, но этот ресторан я сама предложила. Послушала на свою голову рекомендацию кузины, которая была тут с одним из ухажеров и осталась в восторге.

— Не получается определиться? — интересуется Доронин, наблюдая, как я по третьему кругу изучаю список блюд. — Мясо ты по-прежнему не ешь?

— Я ем птицу и рыбу, но не очень голодна. Наверное, возьму салат.

— Закажи утку в ягодном конфи, — советует он. — К ней хорошо подойдет красное, я выбрал Пино-нуар.

— Ладно, пусть будет утка, — улыбаюсь натянуто.

Шестьдесят евро за утиную ножку и размазанную по тарелке ложку варенья и еще сорок за бокал вина. Я прибью эту мажорку Кэти.

Макс передает заказ официанту, себе берет стейк с кровью, естественно. Вина заказывает сразу бутылку. Оно урожая того года, в котором мы познакомились. Доронин отдельно уточняет этот момент у официанта и делает это с таким пафосом, что я начинаю беситься.

— Максим, давай сразу договоримся, что счет на ужин мы разделим, — предлагаю, когда мы остаемся одни.

Его лицо меняется. Брови сходятся на переносице, челюсть напрягается. Он наклоняется над столом и понижает голос:

— В смысле разделим счет? Как ты это себе представляешь, Лиза? Хочешь выставить последним жмотом? Сделать из меня посмешище?

— Нет, всего лишь хочу заплатить за себя сама. Это нормально, мы же в Европе, — напоминаю, хмыкнув.

— Да похрен где мы! Если я кого-то приглашаю на ужин, то я за него плачу, и это не обсуждается! — повышает он голос.

— Не в нашем случае, — шиплю, собираясь встать. — В таком случае будет лучше, если ты поужинаешь сам!

Макс успевает схватить меня за руку и задержать.

— Будет лучше, если ты сядешь, Лиза, и мы успокоимся. Пожалуйста, — скорее настаивает, чем просит. — Ты вообще сопоставляешь наши финансовые возможности? — спрашивает, когда я опускаюсь в кресло.

— Нет, а должна?

Я прекрасно знаю, что ему ничего не стоит заплатить за нас двоих. Для него сто евро как для меня десять центов, наверное, а может, вообще один. Я не знаю сколько точно — никогда не считала его деньги, но меня с первого дня нашего знакомства бесило, когда он ими кичился. И это то, что прекрасно знает он.

— Ты не должна, но так не делается, пойми. У нас с тобой не деловой ужин, а я и такие обычно оплачиваю.

— А какой статус у этого ужина? — щурюсь.

— А ты как думаешь? — тоже щурится.

Я пытаюсь вытащить руку, но он только сильнее сжимает ее.

— Для меня он дружеский.

— Прекрасно. Считай, что это моя дружеская благодарность за твою отзывчивость. Это как цветы, которые ты приняла без возражений. Здесь нет никакого подтекста, я не пытаюсь купить тебя, Лиза! И за подаренным тебе айфоном не стоит тайный смысл. Иногда подарок — это просто подарок.