Было это в хмурое декабрьское утро 1942 года, и было мне тогда десять лет. Вокруг были холод, голод, нищета, страх и война.

Отец написал мне всего несколько слов, видимо, спешил. «Я верю в тебя, сынок, я люблю тебя», – и все. Это было его последнее письмо, я получил его, когда отца уже не было в живых, он погиб на фронте.

Я часто представляю себе, как он улыбался и писал эти слова, которые превратились в Улыбку. Улыбка веры и любви отца с тех пор живет во мне. Она защищает меня от злобы и зависти. Она не позволяет мне стать злобным и завистливым. Вот какая Улыбка отца, присланная с фронта, живет во мне. Улыбка эта стала моим наставником.

Дорогие коллеги! Зачем мы обсуждаем на нашем педсовете никому не нужные готовые вопросы, когда не хватает жизненной эманации? Мы задыхаемся, мы душим сами себя, душим наших учеников. С каждым днем в школе становится все меньше и меньше наших улыбок. Мы вот-вот совсем отучимся улыбаться. Мы умные люди, и нам нетрудно понять, что может произойти в образовательном пространстве, когда погаснут последние улыбки.

Пусть скажет нам учитель физики, что станет с нашей планетой и нами, если так же погаснет сила земного притяжения, как это происходит с улыбками в школе.

Пусть скажет учитель биологии, что случится с нашим организмом, если клетки откажутся заниматься обменом веществ, как мы отказываемся улыбаться нашим детям.

Школа без учительских улыбок превращается в душегубку. Дети увядают без них, как увядают цветы без живительной влаги и без солнечных лучей. Нас больше заботят пробелы в их знаниях, возмущает их дерзость. Читаем им проповеди, наказываем, ставим двойки, вызываем родителей. И крутится эта разболтанная педагогика угроз и грубостей из поколения в поколение учителей.

Коллеги, мы задыхаемся, не замечаете?

Задыхаются наши ученики!

Задыхаемся и задыхаются, потому что мы нарушили экологию образовательного пространства. Оно не терпит грубости, издевательств, оскорблений, запугиваний, насмешек, раздражения, нетерпения, окриков, лавины запретов и пустых наставлений. Все это направлено против детей, не во благо, а во вред им.

Как плохо звучит: против детей, против наших учеников.

Образовательное пространство – это Храм Божий, оно святое. Каждый знает, что в Храме кричать, грубить, насмехаться нельзя. И каждый знает, что в Храме надо посылать Творцу улыбку сердца и души, надо улыбнуться в душе всем Светлым Ангелам. Надо войти в Него с полной чашей сердечной любви.

Образовательное пространство тоже Храм, да-да, Храм, Храм! Здесь должно произойти таинство: раскрытие в ребенке Образа, который заключил в нем Творец. А таинство это свершаем мы – учителя, ибо мы – «со-работники у Бога». А свершается таинство только с любовью – прекрасной, сердечной, духовной, жертвенной любовью. Эта любовь и рождает своих помощников – улыбки, такие же прекрасные, чуткие, нежные, преданные, жертвенные, как она сама.

Коллеги!

В Храме ставят свечки. Как величествен, таинствен Храм, когда там горят свечи, сотни, тысячи. Одни догорают, другие зажигаются.

Улыбки наши тоже свечи, которые никогда не должны гаснуть в Храме Образования. Пламя наших улыбок может сжечь дотла всю педагогику темных сил. Улыбка мощь несет. Она способна превращать пасмурную погоду в солнечную.

Коллеги!

Не будет никакого обновления жизни школы, если каждый из нас не обновит душу свою. Закон отдачи торжествует: отдавшие должны получать.

Дети взрослеют, и мы получим. Что мы получим?

– Ты опять без домашнего задания?

– Я же вам объяснил…