– Носи шапку, уже холодно, – немного хрипло сказал мне Сева.

– У меня капюшон, – я скользнула пальцами по его раскрытой ладони. Он не держал, отпускал.

Не глядя на своего провожатого, побежала через дорогу.

То место, куда он поцеловал меня, стало тяжёлым, и я продолжала чувствовать его заботливый поцелуй.

Накинула капюшон Сашкиной куртки, чтобы спрятать волосы, они хранили след от его губ. Можно было не оглядываться, Сева точно провожал меня взглядом. И мне казалось, что он касается моих плеч, спины и попы.

Стыдно стало, я чуть не задыхалась от восторга. Это совершенно не то, о чём я слышала, о первой любви,  о любви вообще. Если влюбленность такая яркая, то как не сойти с ума?

  Загорались лампочки на фонарных столбах, ловя меня в круги холодного света. Дорога проходила мимо старых бараков, потом мимо высоких заборов новых построек. На улице никого. Вечер становился всё холоднее и холоднее.  Изо рта валил пар. Но я не мёрзла. И дело не в том, что мне подарили куртку. Просто я не одинока. Осталось только это принять и как-то использовать.

То, что наши отношения с Севой не похожи ни на что, о чём рассказывают девчонки, уже стало ясно. Мы другие. И признание в любви было… таким странным. Наверно, следующим этапом будет основательный разговор. Нужно познакомиться что ли. Или ещё недельку за ручку походить?

Я не одинока.

Я не одинока… Точно, кто-то шёл следом.

Обернулась, а меня нагоняла компашка девятиклассниц во главе с Боженой Лошадью и её мажористой подружкой. Не помню, как эту курицу зовут.

– Проблемы? – издалека поинтересовалась я, чтобы сориентироваться.

– У тебя! – выкрикнула курица. – Сева мой сосед и мой парень! Ты голодрань с помойки. Мамаша алкоголичка, сама потаскуха! Тебя в приличную семью не пустят! Отвали от моего парня!

Тут было без вариантов. Я ещё подумала от них убежать, но затронули, можно сказать, за живое. Я быстро вытащила из кармана спортивок старый потрёпанный кусок ткани и, навязывая его на костяшки правого кулака, пошла навстречу.

Голодрань?

Не пустят в приличную семью?

Настроение резко сменилось, я оказалась на грани отчаяния. Дышать становилось сложно, уже не от трепета, а от откровенной ярости.

Это немного не то, что должно случиться при дворовых разборках. Такая агрессия мне никогда не была свойственна. Даже, когда я поддерживала Кучу в её разборках, я скорее была дипломатом.  Но в новых реалиях я вместе скидывала все чувства от отчаяния, что не могу помочь матери, от ужаса, что не справляюсь с ситуацией, до ненависти к своему жалкому положению. Именно поэтому обделённые подростки так часто дерутся.

Курица храбрилась, пока стояла рядом Лошадь.

– Севка Бычков мой парень! – закричала я.

 Куча, задержавшаяся в школе, залетела с фланга и кинулась на девок.

Скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты. Отлупили с Кучей пятерых девчонок так, что те с воплями обратно в свой центральный район рванули без оглядки.

– В школе увидимся! – кричала им вслед довольная Сашка.

– И не ходи на Приречье!!! – добавила я.

– Что надо было?

Приличные люди именно с этого начинают, но не Сашка Верещагина точно.

– Говорят я голодрань и недостойна Севиного внимания.

– Фигня.

– Не фигня, Сашка, – вздохнула я, аккуратно складывая ткань с кулака в карман. – Это правда. У нас классовое неравенство. И его родаки не будут рады такой подружке.

– Севка влюбился в тебя по уши. Вы теперь на всю школу прославились, враги беснуются, идиоты хихикают.

Мне опять холодно. Даже тяжёлая рука Сашки на моей шее никак не согревает и не поддерживает. Наоборот, не хотелось никого видеть. Поэтому молчала, когда Сашка рассказывала свои дебильные анекдоты. И попрощалась без улыбки. Уныло поплелась к себе домой.