К Нике подскочил парковщик в зеленой форме.

– Надолго ли к нам пожаловали? – угодливо и весело спросил он.

– На пару часов, – бросила она.

– Пятьдесят рубликов.

«Девятке» бы он сказал – двадцать».

Но Ника не стала спорить, расплатилась, щелкнула центральным замком машины.

До гостиницы было два шага. Ника прошла по набережной мимо плотно запаркованных авто. Сияющий московский день середины лета озарял столичные туристические святыни, раскинувшиеся на противоположной стороне реки: собор Василия Блаженного, Спасскую башню, гостиницу «Россия». Ника свернула за угол, подошла к вертящимся дверям «Балчуга – Кемпински».

– Добро пожаловать, – поклонился ей швейцар в фуражке.

Царство комфорта и вежливости! «Воистину, – подумалось Нике, – от неизбывного московского хамства отгородиться можно только большими деньгами. Нет, даже не просто большими, а очень большими!»

В лобби гостиницы Нику уже ждала знакомая ей по пробной записи девушка из телевизионной тусовки – то ли ассистент режиссера, то ли редактор: юное, голубоглазое, напуганное существо.

– Здравствуйте, Нина Александровна! – бросилась она к Нике. – Наконец-то! Я уж боялась, что вы не придете!

– Здравствуйте, Юлечка, – молвила Ника, не снисходя до оправданий за свое более чем получасовое опоздание. Добавила усмешливо: – Неужели у вас все готово?

– Мы чуть-чуть запаздываем, – смешалась красна девица. – Но самую малость. И гример вас уже давно ждет. Пойдемте скорее.

Девушка бросилась к лифтам, Ника не спеша последовала за ней. Она уловила взгляды двух мужчин, сидевших на диванчике за чашкой кофе. Взгляды их были одобрительно-оценивающие. Они признали ее за свою. Они заценили и Никин наряд от Готье, и ее социальный статус, и ее саму. В их глазах даже мелькнула некая тень вожделения.

Эти мужские взоры дорогого стоили. Мужиков, собирающихся в лобби «Балчуга» за чашечкой пятидолларового кофе, столь сильно занимали бизнес и политика (или жгучая смесь того и другого), что они обычно не замечали даже самых расфуфыренных, супердлинноногих моделей. Тех, кто специально, в надежде подцепить богатого бойфренда, приходил в эту обитель богачей и титанов.

Ника послала мужчинам ласково-снисходительную полуулыбку.

Сопровождающая ее девица специальной карточкой открыла один из лифтов и уже ждала Нику в блистающей кабине.

Лифт мягко вознес их на шестой этаж. Ласково дзынькнул колокольчик, извещая о прибытии.

– Пойдемте сразу в гримерку, – торопливо проговорила сопровождающая.

Телевизионная гримерная была оборудована в женском туалете. Гримерша усадила Нику в кресло, набросила на ее плечи простынку, профессионально цепко осмотрела в зеркале ее лицо.

– Все недурно… – себе под нос пробормотала она, завершив осмотр. – Все очень даже недурно… Сейчас только пройдемся тоном – и хватит…

«А кто бы сомневался, что недурно», – про себя усмехнулась Ника.

– Ах да, – будто бы вспомнила гримерша, – вы же та самая Ника Колесова из «Красотки»?

– Та самая.

– Говорят, у вас Алла Борисовна бывает?.. – полюбопытствовала гримерша.

– Захаживает.

– И Кристиночка?

– И Кристиночка. И даже Филипп.

– Скажите пожалуйста… – пробормотала гримерша, сосредоточенно орудуя кисточкой с тональным кремом. Временами она отступала и из-за Никиной спины оглядывала в зеркале творение своих рук.

В гримерку заглянула давешняя заполошная девица – ассистент Юлечка.

– Вы еще не готовы? Петр ждет!

Не отвечая, гримерша сделала пару последних точных движений кистью, отошла на два шага назад, полюбовалась, словно художник на свою законченную картину, и величественно сказала: