Наконец, отведя нас на безопасное расстояние от гнезда, Аарон остановил полет и приземлился на поваленное дерево.

Постанывая от облегчения, я примостилась рядом. Слабость атаковала мышцы, после «успокоительных» Анны Николаевны ватные ноги едва слушались.

– И как я до этого докатился? – ламбикур кинул горестный взгляд на темный овал гнезда, оставшийся далеко позади. – Был «Аарон Бразильский Демон», «Аарон Черная Смерть», а стал «Арри-подкаблучник с выщипанным с горя хвостом»…

– Какая драма, – вздохнула я с ненатуральным участием. И поставила в лунку между ветвей банку с орехами. Мое скромное подношение упертому ворчуну.

– Я нынче веду трезвый образ жизни, – отвернулся птиц и нахохлился. – Вернули тебя, значит. Хоть какие-то отрадные новости. Джи издергалась за своего князя черноокого, а ей нынче нервничать нельзя.

– Что так?

– Птенец у нас будет. Новый, – мрачно пробубнил Аарон. – Что скривилась, дуреха? Это… радостно.

– Радость в убийственном карканьи так и плещется, – промычала я, закидывая в рот орех.

Разгрызла, поморщилась. Перченое, терпкое, горькое. До слез из глаз! Это… явно мужское лакомство. Для организма покрепче.

– Я рад. Просто… не вовремя, – процедил Арри сквозь стиснутый клюв, старательно отворачиваясь от банки с орехами.

– Значит, у вас там яйцо?

Я кивнула на темное гнездо, пытаясь продышать проблему. Но ядреный привкус с языка не исчез.

Многое изменилось за месяц, что я провела в беспамятстве. Тут жизнь не остановилась. Продолжилась.

У Эвер, наверное, уже живот округлился. Кузине Софи вот-вот рожать. Джи-Джи заразилась весенним настроением и снесла яйцо…

И я. Боги, и я тоже снесу. Яйцо. Клыкастое!

– Ссоры и примирения никогда не оканчиваются ничем хорошим, – хмуро покивал ламбикур и сделал крошечный шажок к банке.

– У меня тоже будет. В смысле… птенец, – прошептала я, бросив на Арри быстрый взгляд. И отвернулась тут же, коря себя за легкомысленную откровенность.

Если они с Эриком близки так, как видится, информация очень быстро попадет в хищные лапы. А я не уверена, что готова… и вовсе не за этим искала пернатую компанию. Наверное.

– И… какой же породы? – напряженно уточнил Аарон, с подозрением косясь то на банку, то на мой живот.

Богиня, точно! Я быстро выплюнула недогрызенный орех, вызвала жезлом струю воды и тщательно прополоскала рот.

Никогда к этому не привыкну. Никогда.

Что надо беспокоиться. Но не волноваться. Думать за двоих. Питаться вдумчиво.

«У меня другой рацион. Так что поешь за двоих…»

Не в этом смысле, Эрик. И прочь из моей головы!

– Одной Судьбе ведомо, какой породы, – прохрипела я, отплевываясь от ядреной пакости. – Княгиня Анна говорит, пятьдесят процентов, что у капельки будут клыки.

Ну куда, куда мне клыки?

– Хотя бы не перья, – усмехнулся птиц и бочком отпихнул меня дальше по стволу. – Давай сюда свои орехи. Что-то я тоже разнервничался.

Аарон на несколько минут завис над банкой, выбирая лакомство. А потом еловая чаща наполнилась сладостным хрумканьем и щелканьем.

Поддавшись соблазну заесть горе, я достала из кармана крекер и горсть сушеных ягод. Одному упырю ведомо, когда я ела в последний раз. И была ли та пища здоровой и сбалансированной.

– Где Эрик? Я должен увидеть клыкастого и в красках ему объяснить, как его проделки сказываются на моем браке! – кряхтел птиц, ловко раскалывая клювом бразильский орех. – Скольких нервов они стоили моей супруге… и ее сюзу… которым она, к прискорбию, дорожит…

– Как славно, что наше желание увидеть Эрика обоюдно. Мне тоже есть, что ему сказать, – прохрумчала в ответ, вспоминая, как придумывала гневную тираду по пути в ламбикурий лес. – Я за этим и пришла. За помощью… Ты должен его найти.