– Своих студенток, – поправил ректор, растирая двумя пальцами переносицу. – И всего одну. По его признанию, самую сладкую.

– Мне нехорошо, – прошептала я, прерывая семейную пикировку. Схватилась за горло и проскребла по коже ногтями, в надежде, что это спасет от тошноты. Или хотя бы вернет меня в адекватную реальность.

– Будет мутить какое-то время, крепись. Срок небольшой, три-четыре недели от момента… кхм… «слияния». В целом, все сходится. Вовсе не значит, что он целый месяц… с тобой… – сумбурно бормотала Анна Николаевна, явственно проглатывая слово «развлекался». Почему-то напрашивалось именно оно.

Ногти сильнее впились в кожу, но сознание не желало трезветь.

– Так бывает, что с одной попытки… Поверь мне, Вероника, я в курсе, – ее ровный голос успокаивал, но тело не поддавалось и усердно тряслось. – И была не меньше твоего озадачена. Однако…

– Что? Что вы такое говорите? Я не понимаю… И половины слов не понимаю! – простонала я, беспокойно ерзая под ее ладонью.

Золотой талисман что-то напутал. Просроченное колечко, ошибка в диагностике…

Какие еще малыши? Откуда? Каким румынским ветром их надуло?

То, что случилось в пещере два дня назад, никак не могло привести к «последствиям». И уж точно «малыша» нельзя было бы так быстро диагностировать. Я хоть и тепличная кукла, но кое-что слышала. И читала. И соседки рассказывали.

– Однако на твоем месте я бы очень постаралась вспомнить, где, как и с кем провела последние тридцать дней. Ради собственной уверенности и… и вообще, – договорила целительница и со вздохом опустила руку.

«Не вспоминай… Забудь!»

– Почему тридцать? – шершаво переспросила я.

– Мисс Честер, мы ищем вас уже месяц, – проворчал ректор, ослабляя воротник, передавивший шею. Он был не в духе из-за шокирующих новостей.

– Но я сбежала со свадьбы позавчера!

– Со свадьбы прошло четыре недели. Мы облазили и Румынские Дебри, и всю шурхову Индию. Аарон с крыльев сбился, выслеживая вашего… кхм… «похитителя». Того самого, который «еще не спятил, чтобы с кем-то сближаться». Мда, – хмыкнул Карповский с горькой усмешкой. – И ничего. Ни капли крови, ни проблеска ауры. Мы бы вас не нашли, Вероника, если бы он не отпустил.

Отпустил?

Судьба-богиня… Где я была целый месяц? Почему я его совсем не помню? Что со мной сделали и… зачем?

– Следов «Имморы» почти не осталось. Я могу вывести сок Ублиум Мортиса из организма, если… Если ты этого захочешь, Вероника, – помолчав, сказала княгиня.

«Забудь!»

– И тогда память вернется?

Я приняла из ее рук голубой плед: Анна Николаевна заметила, как мое тело сотрясает крупной дрожью.

– Не сразу. Что-то вспомнится мгновенно, что-то, что схоронилось глубже, всплывет через день или через неделю… – бормотала она, прикидывая в уме. – Тому, что упало на дно, понадобится месяц. Но в итоге вернется все. Абсолютно все, что ты забыла.

– А если мне не стоит вспоминать? Если беспамятство – это прощальный подарок?

Я встревоженно уставилась на княгиню. Разыскивала в ее красивом лице ответы, но Анна Николаевна и бровью не дернула. Заставляла делать свой выбор.

– Решение только ваше, мисс Честер. Вам с этим потом жить, – подал голос ректор и поднялся со стула. Подошел к жене, ухватил мягко за локоток и потянул к двери смежного кабинета. – Дай ей время подумать, Ани.

Они исчезли за приоткрытой дверью. Сквозь щель просматривались угол желтого дивана и серебристый поршень магической кофе-машины. Звякнули керамические чашки, кто-то стал рыться в шкафчике и, кажется, случайно просыпал зерна.

Я слышала неловкий шепот и нежную возню, и могла лишь догадываться, что происходит в маленьком кабинете главной целительницы.