Игнорируя слабые попытки сопротивляться, упрямая княгиня затолкала меня в целительское отделение. Усадила на кушетку, застеленную свежей голубой простыней, и открыла окно, впуская в палату ароматы теплой весны.

– Мне нужно переодеться. И ополоснуться. Этот запах… – я поморщилась, водя носом от плеча до локтя.

– Всего лишь кровь, – отмахнулась целительница. – Нам нельзя терять ни минуты. Тот, кто с вами это сотворил…

– Что сотворил? Кто «тот»? – озадаченно пробормотала я, внезапно отыскав в нагрудном кармашке свой именной жезл.

Все-таки я не пешком к академии пришла. Пятки были хоть и черными, но не стертыми до крови. А в горле до сих пор стояла муть от стремительного телепорта. Ощутимо так подташнивало, точно я за одно утро переместилась раз пять, заметая следы.

От кого убегала? Зачем?

– Мы обе знаем, который «тот», Вероника, – вздохнула Анна Николаевна и неодобрительно передернула плечами. – Счет идет на мгновения. Я должна понять, что вам давали и какие заклятья применяли, пока их след окончательно не исчез. Тогда, быть может, смогу исправить… нанесенный вред…

– Мне не вредили, – заученно ответила я. – Меня не обидели. Не сделали ничего дурного.

– Уверены, мисс Честер? И кто же вам это внушил? – в проеме дверей появился ректор.

По-обычному собранный, подтянутый, застегнутый до верхней агатовой пуговицы. В отличие от супруги, он даже спросонок не был лохмат и помят. Шурховы чудеса.

Я смущенно поджала пятки под себя и завесилась подолом рубашки, надеясь прикрыться по максимуму. Зачем, зачем Анна вызвала Андрея Владимировича? Я и без его пытливого темного взгляда горю со стыда.

– Анна не вызывала, я вызвался сам, добровольцем, – мрачно поведал ректор. – Безумно интересно послушать ваш рассказ. Не опускайте детали. В них вся соль.

– Опять хотите забраться ко мне в голову?

Я поморщилась и отползла на дальний конец кушетки. «Темное соединение» меня добьет. Но если вариантов вернуть память не останется…

«Забудь. Не вспоминай. Обещай, куколка!»

Я вытряхнула из головы чужой хрип. Убийца!

Он… Он выпил папу, а меня, выходит, бросил в Эстер-Хазе? Или увел с собой, переодел в грязную рубашку, а потом уж бросил? Картину, как Эрика арестовывают, я не помнила.

– Я просто понаблюдаю за диагностикой. Издалека. Успокойтесь, Вероника, и не забывайте дышать.

Ректор напряг челюсть, заплел руки на груди и сделал два шага назад.

– Мой отец… – начала я и осеклась. Вгляделась в сумрачное лицо, не уверенная, что хочу слышать ответ на вопрос.

– Граф Ланге мертв, – выдавил из себя князь Карповский. – В его убийстве обвиняют Эрика Валенвайда. Были свидетели.

Значит, не привиделось. Не придумалось.

Я. Я свидетель. Хоть от шока моя память попыталась избавиться от горьких воспоминаний.

Меня заставят давать показания? Сидеть на твердой лавке в подземном зале магтрибунала и в красках описывать смертельный укус вампира?

– В этом нет необходимости. Свидетельств было достаточно, – отрешенно сказал Андрей Владимирович. По привычке он читал мысли, трагично-серыми тенями написанные на моем лице.

– Матушка уже знает?

Много ли нужно официальной теле-маго-грамме, чтобы долететь до замка Честер? Упасть в дрожащие руки графини Аврелии?

Вряд ли на фоне кошмарной новости она продолжает винить меня за побег со свадьбы. В разгар крупного горя мелкое забывается. Или и в смерти папы обвиняет тоже? Скорее всего, так и есть. Порченая ягодка. Позор целого рода.

Андрей Владимирович переглянулся с супругой и осторожно кивнул. Выходит, маму успели известить.

Эта атмосфера заговора начинала нервировать: все вокруг знали больше меня! Они хоть что-то помнили и могли доверять своей памяти.