— А теперь, нарежь лимон, — командует бабушка, как только я заканчиваю с чаем.

Я беру в руки нож, кладу лимон на доску и сосредоточено нарезаю ровные кружочки. Бабушка в это время раскладывает сладости по тарелкам, достает из верхнего шкафа конфетницу. Я же в очередной раз удивляюсь энергичности своей Нани — в её-то возрасте она одна управляется с большим хозяйством и домом. Как-то я спросила её, почему она не переехала к отцу, ведь там бы ей было бы комфортнее. Почему она осталась в этой деревушке и возится с курами этими, скотиной. Ведь в этом нет необходимости, папа финансово никогда не обделял её. «Я здесь родилась и прожила всю свою жизнь. Нигде мне не было так хорошо, как дома», — ответила она тогда.

Я заканчиваю с нарезкой, бабушка суёт мне в руки поднос с чаем и велит нести в комнату. Я молча повинуюсь, хотя чувствую, как нервно дрожат мои руки. Оказавшись вновь в гостиной, подаю каждому чай, но стакан с блюдцем для Адэма передаю через Демира. Всё ещё избегаю смотреть на Берка. Собираюсь вернуться назад к бабушке, но дядя останавливает меня.

— Погоди, присядь, — указывая тростью на свободный стул, велит он.

Я нервно сажусь на стул. От напряжения ноет позвоночник. Нутром чую, что сейчас последует что-то явно нехорошее. Воцаряется тишина, слышен только треск дров в печи и кудахтанье куриц где-то во дворе.

— Незадолго до смерти Мураза, мы говорили с ним, — словно уходя в воспоминания, начинает дядя. — Он был бодр и счастлив. Сообщил, что скоро состоится свадьба дочери. Уверял, что отдаёт её в надёжные руки.

Дядя делает паузу, уходит в свои мысли, затем смотрит на Адэма.

— Сынок, Адэм, он ценил тебя, как сына. Не будь это так, он не доверил бы тебе дочь.

Его слова оглушают меня, словно хлопок взорвавшейся бомбы. Я встречаюсь с глазами Адэма, и меня словно бьёт молнией. Ощущение, что я ослепла — вместо лица мужчины вижу лишь мерцающие точки.

— Жаль, что он не успел отыграть вашу свадьбу, — продолжает дядя. — Мураз был очень дорог мне. Я хочу исполнить то, что он не успел. Камилла, дочка, ты слишком задержалась в наших краях. Братья говорят, что приехали за тобой, и я согласен с ними. Тебе пора возвращаться домой.

Меня укачивает, хотя я сижу, не шевелясь и не дыша. Стараюсь унять нарастающую боль в груди. «Не паниковать, не паниковать!» — даю себе установку. Подняв голову, устремляю взгляд на Демира, потом на остальных братьев. Но никто из них не замечает мольбы в моих глазах. Они слушают дядю, который продолжает:

— Мы должны устроить подобающую памяти Мураза свадьбу. Камилла — ваша единственная сестра, и вы обязаны позаботиться обо всём. Нет смысла тянуть, надо сыграть свадьбу детям. Я поеду с вами, хочу присутствовать на бракосочетании, раз брат сам не успел стать свидетелем этого дня.

Чем больше он говорит, тем сильнее набирает обороты буря внутри меня. Какая к чёрту свадьба? Выйти замуж за Адама, за человека, который повинен в смерти отца? Это его слова загнали папу в гроб. Не скажи он тогда эти гадости про меня, у папы бы не случился сердечный приступ.

— Дядя, — проглотив ком в горле, ещё точно не зная, что именно собираюсь сказать, начинаю я.

Все слова и предложения словно вылетели из головы. Мозг поплыл, и я стараюсь установить с ними связь, попутно контролируя дыхание. Моргаю и уверяю себя, что должна сосредоточится, чтобы остановить это безумие.

— Дядя, всё обстоит иначе, не так, как ты думаешь…

— Дядя, Мазахир, — не дав мне продолжить, вмешивается Рафаэль. — Ты прав, мы всё устроим наилучшим образом, и твоё присутствие на свадьбе очень порадует всех нас.