– Ай-я-яй, гражданин Зароков! – укоризненно начал младший лейтенант. – Нехорошо получается… Вас ищут, давно разыскивают, а вы скрываетесь. Нехорошо…

Надежда изобразил на лице крайнюю степень удивления.

– Позвольте, кто же меня может искать?

– Вся милиция Советского Союза. Покажите, пожалуйста, ваш паспорт.

Надежда быстро прошел в свою комнату, вернулся с паспортом, дал его младшему лейтенанту. Он еще минуту назад сообразил, в чем дело. Пора было показать участковому уполномоченному свою догадливость.

– Неужели Нина, сестра моя? – не веря собственной догадке, спросил он.

Младший лейтенант добродушно рассмеялся.

– Точно. Поздравляю.

– Присядемте! – Надежда был неподдельно взволнован. – Вы понимаете, прошло двадцать лет… Я ее после войны искал, но все впустую… Думал, или умерла, или вышла замуж, сменила фамилию. Разве найдешь? Откровенно говоря, давно смирился.

Участковый уполномоченный заглянул в бланк, лежавший перед ним на столе рядом с планшеткой.

– Точно. Фамилия ее теперь Воробьева. Нина Александровна Воробьева. Проживает в Ленинграде. Можете записать адрес…

Надежда снова сходил в свою комнату, принес блокнот и карандаш, переписал адрес, затем позвал из кухни Дембовича.

– Вы слышали, Ян Евгеньевич? Сестра нашлась!

– Ну вот, никогда не следует терять надежду.

Младший лейтенант снова засмеялся.

– Скорее не сестра, а вы нашлись, товарищ Зароков.

– Золотые слова, товарищ младший лейтенант! По этому поводу не худо бы по баночке. Как смотрите?

Но участковый вежливо отказался. Уходя, он сказал, что милиция, как положено в таких случаях, сообщит Нине Александровне Воробьевой об успешном завершении розысков, и пожелал Зарокову скорейшей встречи с сестрой.

Дембович проводил участкового до калитки, вернулся, забыв вытереть ноги о скребок на крыльце. Надежда все еще сидел в столовой, растерянно глядя на листок блокнота с адресом Нины Воробьевой.

– Что же будет? – решился спросить Дембович.

Он только раз видел Зарокова таким. Сейчас Зароков был похож на того ночного гостя, который однажды осенью явился в дом Дембовича под видом техника горэнерго. В нем не чувствовалось самоуверенности.

– Действительно, что же будет? – не обращая внимания на Дембовича, переспросил самого себя Надежда. – Одна такая нелепость – и все летит к чертям…

Отстранив в дверях онемевшего Дембовича, он прошел в ванную, умылся, причесался. Потом у себя в комнате снял спортивные брюки и фланелевую рубаху, в которых обычно ходил дома, надел костюм, повязал галстук. Дембович все это время следовал за ним молча, но в конце концов не выдержал:

– Вы собираетесь уходить?

– Не навсегда, – ответил Надежда. – Не бойся. Пойду на почту, надо дать телеграмму сестре. А ты пока что попробуй уяснить себе в подробностях, как может отразиться знакомство с «сестрой» на моей судьбе, а значит, и на твоей тоже.

С тем Надежда ушел. А Дембович принялся искать валидол, к которому давно уже не прибегал.

На почте Михаил Зароков составил и послал в Ленинград на имя Нины Александровны Воробьевой длинную, в пятьдесят слов, телеграмму:

Вот что он писал:

«Здравствуй родная Нина эта телеграмма придет тебе раньше чем ты получишь милиции сообщение моем розыске наконец это произошло я тоже долго искал тебя безуспешно не могу высказать тебе мое счастье надо увидеться поскорее постараюсь взять отпуск три дня как только получу твое сообщение обнимаю крепко целую твой брат Михаил Зароков». Дальше шел обратный адрес. Покинув почту, он отправился бродить по городу. Надо все хорошенько взвесить и принять какое-то решение.