Если до этого момента мне казалось, что за годы учебы я изучила все «черные» оттенки Шлефова в гневе, то сейчас поняла свою ошибку. Он не был зол, нет… Он буквально стал самой Злостью. Источал жуткую энергетику, пуская вокруг себя молнии.

— По такому праву, что это наша дочь и мы можем воспитывать ее так, как считаем нужным! — гордо вскинув подбородок, мама уперла руку в бок. — А вы вообще кто такой?! Очередной пенсионер, с которым наша непутевая девка спит за деньги?

— Пенсионер? Смотрите, чтобы моя пенсия не стала вашим пособием по инвалидности, — хмыкнул тот, а затем просто встал передо мной, буквально заслоняя своим телом от родителей. — Думаете, можете что угодно делать со своим ребенком? Очень сильно сомневаюсь. Предлагаю прямо сейчас взять запись с камеры наблюдения, где вы поднимаете руку на своего ребенка, и пойти в суд. Как думаете, при освидетельствовании побоев они найдут что-нибудь еще? — в возмущении мама посмотрела на папу, ища опоры и поддержки. Тот понял «сигнал» и набросился с кулаками на Шлефова. Профессор отшагнул в сторону, и отец просто упал в лужу, разбрызгивая ее содержимое на себя и маму. Перекрикивая визг недовольных родителей, он добавил: — Хотите напасть на меня? Прекрасно! Просто великолепно! А ваше дело все толще и толще...

— Вы — ублюдок! — тыкая пальцем в учителя, мама кричала на всю улицу, как больная. От стыда я буквально растеклась по лавке, мечтая, чтобы происходящее оказалось сном. — Мы сделаем все возможное, чтобы забрать дочь от такого тирана! И ректор вас тоже уволит, понятно!

— Шлюха и психопат, — резюмировал отец, вставая на ноги и отряхиваясь, — отличная компания!

— Хотите обратиться к ректору? Отлично. Только со следующего семестра я буду исполнять его обязанности. Пишите заявление госпоже Васильковой, — он вдруг указал пальцем на меня. — С некоторых пор она мой личный секретарь… Ах, да! По поводу этого… На днях моя работница получила заработную плату, и если так выйдет, что до утра следующего дня ее не вернут, то я подам заявлением в полицию за воровство в крупных масштабах. Я понятно изъясняюсь?

— Отлично… Вот же дочь воспитали! Родных родителей за какие-то деньги засадит в тюрьму! Ничего святого! — обратилась мать к отцу. На меня они теперь смотрели, как на падаль. — Где, по-вашему, нам такие деньги взять? Мы те потратили уже. На билеты в столицу, экскурсии… Войдите в положение!

Клянусь, у Шлефова от переменившегося тона мамы брови на лоб полезли. Он снова посмотрела на меня с немым укором: «Как ты с этими людьми столько лет под одной крышей жила?». Я пожала плечами. Мол, а разве был выбор?

— «Быстрый займ» в помощь. Это не мои проблемы, — отчеканил профессор по слогам. — А сейчас вон отсюда. Если еще хоть раз увижу в пяти метрах от госпожи Васильковой, то устрою вам «веселую» статью.

На удивление, это сработало. Мама разрыдалась, папа начал ее утишать, и под проклятья в мой адрес они ушли вон. Дождавшись, пока родители скроются из поля зрения, Шлефов развернулся и пошел обратно в здание университета.

— Стойте! — спохватившись, я бросилась следом за ним. — Спасибо больше, что помогли. И вообще, соврали ради меня.

— Соврал? Ни слова, — фыркнул тот, заставляя бежать за ним следом по лестнице. — Завтра жду в кабинете к семи утра. Ты действительно моя новая секретарша.

— Но… — резко замерла, ноги к полу приросли, а сердце больно забилось в груди. — С чего это вдруг?!

Он повернулся и хитро усмехнулся:

— Надо читать, что подписываешь, Василькова.

И ушел. В замешательстве, я села на деревянный подоконник. Тут, откуда не возьмись, появилась Настенька Петрова.