— Знаешь, Василькова… Нам надо уже как-то решить вопрос с тем фото. У тебя осталось одно желание. Помнишь? Могу исполнить его прямо сейчас, — вдруг начал он издалека. А я окоченела, будто знала, что сейчас услышу. — Предлагаю переместиться ко мне и все обсудить. Так сказать, без лишних ушей.

Сердце забилось с утроенной силой, а на лбу выступил пот.

— Нет, — я сглотнула ком в горле, — пока я ничего не решила. Точнее, желание не придумала…

Шлефов тяжело вздохнул, но ничего не ответил. На подъезде к общаге я опомнилась:

— Остановите здесь, за магазином! Не хочу, чтобы меня видели в этой дорогой тачкой. Опозорюсь еще…

— Странные у вас, Василькова, понятия о позоре, — фыркнул профессор и словно в отместку приказал водителю: — Визите ее прямо к подъезду! И дверь откройте даме, как положено.

Сгорая от стыда и неловкости, я вынуждена была принять «ухаживания» от водителя. И, красная словно рак, поплелась домой. Шлефов все же всучил мне направление на операцию через пару недель. Клялся, что это бесплатно. Ну-ну…

Плетясь по лестнице, я все не могла избавиться от мысли: что было бы, согласить я поехать к нему домой? В задумчивости просунув ключ в замочную скважину, я вошла в комнату, нащупала включатель света и подняла взгляд… На постели сидели мои родители.

****

Оттянув рукава блузки до самых пальцев, я неуверенно шагнула в аудиторию.

— Опять заблудились, Василькова? — услышала я голос Шлефова, но даже не повернулась в его сторону. Банально не было настроения. — Это игнорирование преподавателя или вы забыли русский язык?

— Второе. Довольны? И вам здравствуйте, — хриплый голос прозвенел на всю аудиторию, зависла недолгая тишина.

Вдруг Шлефов снова заговорил, но уже по теме пары. Я же медленно просунулась к своему привычному месту, стараясь особо ничего не касаться.

— Что с тобой случилось? — обеспокоенно шепнула Настя, оглядывая меня с ног до головы. — Что за внешний вид? На улице плюс тридцать, а ты в джинсах и блузке с рукавом, кроссовках.

— Замерзла… Да и ногу на марафоне подвернула… Ничего такого, — пришлось солгать, отводя взгляд. Медленно отодвинув стул, я потратила несколько минут, аккуратно на него присаживаясь. Боялась боли. Но она все равно была, жгучая и прошибающая до нутра. Внешне я сдержалась, но слезы все же брызнули из глаз.

— А что насчет лица? — Рита поддела меня за подбородок и повернула к себе. — Почему опухшая, с синяками под глазами? Диана, скажи нормально: что произошло на выходных.

Пришлось подключить все актерские способности, чтобы выдавить из себя подобие улыбки. Губы треснули, на тетрадку капнула кровь.

— Все хорошо, — заверила девушек я. — Понедельник день тяжелый!

Подруги мне не поверили, но и лезть дальше с расспросами не решились. Лишь бросали на меня странные тревожные взгляды, а я старалась сильно не морщиться, когда тело так или иначе чего-то касалось.

— Хотела промолчать, но может тебя это немного повеселит… — под конец занятия произнесла смущенная Саша. Я с интересом уставилась на подругу: — В общем, твои родители как-то нашли номер моих родителей. Представляешь?! Они звонили в пятницу и о чем-то с ними говорили. Очень приятные люди! Они узнавали номер твоей комнаты в общежитии и все такое. Хотели сделать сюрприз. Так что жди гостей…

Я едва не сдержала рвущийся наружу стон, а потом саркастично рассмеялась. Саша, невинная и доверчивая по своей натуре девушка, сама того не ведая организовала мне ад на земле.

— Что-то не так? — растерялась блондинка. — Мы что-то не то сделали?

Я не могла ее винить, поэтому отмахнулась: