– Всё будет хорошо, Соль, – Торов накрывает мои сцепленные в замок пальцы своей горячей ладонью. – Не накручивай себя зазря.

– Сложно.

– Знаю. А ты просто расслабься и доверься интуиции.

– Я постараюсь.

– Умница.

Делаю резкий выдох и улыбаюсь.

Матушка-Луна, спасибо тебе, дорогая, что позволяешь проживать вот такие моменты счастья. Короткие, но наполненные эйфорией по максимуму. Когда безудержно тонешь в любимых глазах, когда полностью растворяешься в легких касаниях рук, когда заботу ощущаешь на ментальном уровне.

Джек оказывается прав.

Первая настороженность и слегка резиновые улыбки уже через полчаса общения с обеими девочками сменяются светлой незамутненной радостью, робкие жесты – искренними обнимашками и, сознаюсь, обильным слезоточивом. Но тот, как быстро назревает, так и прекращается.

Выплеск нервов и последующий откат. Когда понимаешь, что жуть осталась там, далеко за бортом, и больше никаким боком тебя не коснется.

В спокойной обстановке, в относительно спокойной обстановке, я не стремлюсь активничать, больше наблюдаю и, как подсказывал Торов, молчаливо поддерживаю обеих девчонок. То сжимая тонкие ладошки, то поглаживая их по плечу, то просто делясь душевной улыбкой.

Спустя час слова истинного о том, что мой дедуля охраняет человечку, будто драгоценность, находят полное подтверждение.

Джейкоб контролирует ее непрестанно. Поскольку рана не позволяет Лине двигаться, она лежит в постели. Но и в спальне альфа Смит, как ворчливо называет его Эванс, пусть при этом мило краснеет, он не оставляет ту без внимания. Постоянно проверяет, чтобы не уставала, чтобы не вставала, чтобы ела и пила, чтобы не стеснялась и посылала нас Жани в лес, если захочет поспать. И прочее-прочее в подобном духе.

Со стороны ухаживания двуликого смотрятся безумно мило и до того занятно, что, забывая про невзгоды, откидываю рутину прочь и просто дышу эмоциями. Насыщаюсь положительными флюидами.

Стараюсь не спешить с выводами, но одно понимаю четко: у меня нет ревности, что моя единственная любимая подруга магнитом тянется не ко мне, а к Лине, и чуть позже проходит с ней обряд, становясь сестрой по крови. Девушка, втрое младше нас по возрасту, ведет себя настолько зрело и чутко, так искренна и чиста сердцем, что…

…я прекрасно понимаю и Вудову, и собственного дедулю. Их сердца распахиваются навстречу свету. И неважно, что его излучает не сверхсущество, а слабая девчонка. Ее силе воли я готова аплодировать стоя.

«Матушка-Луна, сотвори чудо! – обращаюсь к богине в один из безумно трогательных моментов, когда Джейкоб, забывая про зрителей, между делом касается губами лба девушки, проверяя температуру, а та, вместо того чтобы отшатнуться от мощнейшей ауры сильнейшего существа планеты, накрывает его руку своей ладошкой и сжимает, заглядывая в волчьи глаза. – Луноликая, пусть у Джейкоба всё сложится, как нужно, и он будет счастлив».

Порой благодати для других хочется даже больше собственной, потому что они заслуживают ее ничуть не меньше, а намного больше.

В академию возвращаюсь, пребывая в светлых чувствах.

Всю неделю постоянно созваниваюсь с обеими девчонками, болтаю с ними по часу или три, узнаю последние данные о состоянии здоровья, рассказываю о занятиях и сплетнях. Молчу о Джеке.

Он предупреждает, что исчезнет по заданию альфы на некоторое время. Переживаю, но отпускаю с улыбкой на губах. Разве можно иначе, пусть и рвется душа?

А после каждый вечер, перебирая воспоминания о нашем чудном завтраке, неторопливой прогулке, сложном разговоре, нанизываю их, как драгоценные бусины, на нить памяти и смакую, воспроизводя перед глазами счастливые моменты.