– Прыгнешь, когда прикажу, – бросил Эдди.

– Но она чужая.

– Ты хочешь покататься или как?

– Да, но…

– Тогда прыгай, когда дам знак.

Лоренс предусмотрительно снял сандалии и носки, пока Эдди сталкивал лодку в воду.

– Давай! – позвал Эдди.

Лоренс прыгнул. Лодка заскользила по гладкой поверхности. Эдди старательно греб, пока они не выбрались из тростника.

– Ничего, а?

Эдди нажал на весла.

– Чудесно! – с энтузиазмом отозвался Лоренс. – Так мирно, спокойно.

– А-а-а, – отмахнулся брат, – ты и выражаешься, как пианист.

Он продолжал грести, пока не устал, а потом предоставил лодке качаться на волнах, а сам лег и, болтая в воде рукой, стал думать о наступающем вечере.

– Вот бы меня увидели дружки с Семьдесят третьей улицы, – вздохнул он, – не поверили бы, как ловко я управляюсь с этой дряхлой развалиной.

– Все было бы чудесно, – поддакнул Лоренс, убирая ноги подальше от воды, скопившейся на дне, – если бы мы знали, что, выйдя из лодки, отправимся покупать клубничное мороженое с содовой.

– Почему бы тебе не подумать о чем-нибудь другом? Вечно ноешь! Неужели не надоело?

– Нет, – признался Лоренс, немного поразмыслив.

– На вот, возьми! – крикнул Эдди, подтолкнув весла поближе к брату. – Греби. Может, отвлечешься немного.

Лоренс нехотя схватился за рукояти.

– Это вредно для рук, – объяснил он, послушно налегая на весла. – Пальцы немеют. Гибкость пропадает.

– Смотри, куда правишь! – нетерпеливо заорал Эдди. – Кружимся на одном месте! Какой, к черту, смысл вертеться юлой?

– Лодка сама так идет, – пояснил Лоренс, стараясь изо всех сил. – Что я могу поделать, когда это само собой получается?

– Пианист. Настоящий пианист, ни дать ни взять. Отдай весла!

Лоренс с благодарным вздохом подчинился.

– При чем тут я, если лодка вертится? Так уж она сделана, – не сдавался он.

– А-а-а, заткнись, – прошипел Эдди, бешено работая веслами. Лодка ринулась вперед, разрезая носом вспенившиеся волны.

– Эй, там, на лодке! Эй! – окликнул кто-то.

– Эдди, – прошептал Лоренс, – там кто-то орет.

– Давай сюда, пока я не выколотил пыль из твоих штанов! – продолжал мужчина. – Немедленно верните мою лодку!

– Он хочет, чтобы мы отдали ему лодку, – перевел Лоренс. – Должно быть, она принадлежит ему.

– Да неужели?! – саркастически фыркнул Эдди и, обернувшись, крикнул мужчине, лихорадочно махавшему руками: – Ладно-ладно, так и быть, вернем мы тебе твою посудину! Не трясись!

Мужчина от злости даже подпрыгнул.

– Да я вам головы оторву! – взвизгнул он.

Лоренс нервно вытер нос.

– Эдди, почему бы нам не причалить к другому берегу и не вернуться домой пешком?

Эдди презрительно посмотрел на брата и сплюнул.

– Ты что, трусишь?

– Нет, – нерешительно возразил Лоренс, – но зачем нам лишние неприятности?

Вместо ответа Эдди сильнее налег на весла. Лодка полетела по воде. Лоренс, прищурившись, рассматривал быстро приближавшуюся фигуру незнакомца.

– Он настоящий верзила, Эдди! Ты никогда не видел такого великана. И, похоже, он здорово зол. Может, нам не следовало брать эту лодку? Может, ему не нравится, когда люди катаются на его лодке? Эдди, ты меня слышишь?

Эдди последним героическим усилием добрался до берега. Днище с ужасным скрежетом проехалось по придонной гальке.

– О Господи, – охнул мужчина, – моей лодке конец!

– Вовсе нет, мистер, ничего страшного, – заверил Лоренс. – Больше шума, чем дела. Ей это не повредит.

Мужчина одной рукой схватил мальчика за шиворот и выволок на землю. Лоренс не соврал: тот оказался настоящим великаном, с заросшей щетиной физиономией, двойным подбородком и мускулистыми, покрытыми волосами лапами. Рядом стоял пацан лет тринадцати, судя по сходству, его сын, тоже не в лучшем настроении.