— Какого? – возмутился Иан.

— А? – обернулась на дворецкого вдовствующая графиня и Эйве не нужно было видеть её лицо, чтобы понять, что женщина была на грани нервного срыва.

— Снова притащили эту падаль, – тем временем прошипел старик. Выпивкой от него разило шагов за десять. — Не позволю осквернять дом светлый. Вон!

И он замахнулся кулаком, но сделать ничего не успел. Сзади всхлипнула старшая сестра Шелранов, Иан сделал шаг, чтобы поймать руку старика, но быстрее всех оказался конюх. Эйва и глазом моргнуть не успела, как он ниоткуда возник между ней и дворецким.

Из дома выскочил Верон и Эйва видела, что герцог сделал жест рукой, после чего Иан увёл Лану и Шэйли в дом. А ещё глянув с беспокойством через плечо, туда, где стояла графиня, горничная увидела, что рядом с Нииллой стоял светловолосый незнакомец. Она вцепилась в него с отчаянием утопающего и с ужасом наблюдала за происходящим.

— Ваша светлость, – каркал старик, обращаясь к Верону, – нельзя блудницу в дом пускать, безобразие! Падшую девку до покоев светлых допускать, не позволю.

— Ты ошалел? – прорычал герцог.

— Ваша светлость, – выдавил дворецкий, теряясь.

— Эйва, в дом! – приказал старший Шелран.

И горничная вздрогнула, глянула на конюха, что заслонял её собой. Он посмотрел на неё сверху – не то, чтобы был высокий, Эйва была ему по плечо, но мужчина был плотным, сильным, от него пахло конями и сеном. Коротко стриженные чёрные, волосы, щетина, глаза тёмные, но точно цвет не разобрать. Лицо было суровым, каменным, да и весь он был напряжён, хотя чего сражаться со свихнувшемся пьяницей?

Эйва обошла его и от неё ускользнуло то, что они с герцогом не сговариваясь встали так, чтобы её от дворецкого закрыть.

Горничная знала, что конюху приказали отправить дворецкого вон, что тот и сделал. А дальше Эйве было не до воспоминаний о неприятном инциденте, потому что закрутилась в делах. Никто из хозяек с ней не заговорил об этом, хотя видно было, что Лана была недовольна и раздражена, а Шэйли хотела спросить подробности, но скорее всего постеснялась.

После ужина господа устроились в музыкальной гостиной, отпустив слуг. Эйва спустилась вниз в кухню и застала презабавную картину – с одной стороны стояла Яци, грозная и воинственная, а с другой домашние слуги дома, “возглавляемые” двумя незнакомцами.

— Что происходит? – спросила Эйва. За ней в кухню спустились Юллин и Янра.

— Они тут хозяйничать решили, – зашипела Яци, тыкая в сторону слуг огроменным ножом.

— Серьёзно? – и кажется у горничной сейчас нервы сдадут. — Я хочу есть, мне завтра вставать ни свет ни заря, а ты хочешь, чтобы я без ужина осталась?

И Эйва решительно пошла в сторону поварихи, которая заслоняла собой приготовленную для прислуги еду.

— Эйва, я не шучу!

— Да и не надо, мне и смеяться не хочется. Мне нужно поесть, потом смочь уснуть, потом смочь встать, а дальше дорога в целый день и ты прекрасно знаешь, что нихра твоя любимая проведёт её в голоде, чтобы фигуру свою сберечь, – и Эйва отодвинула опешившую Яци, положила себе еды, после чего села за стол. — Хватит людей стращать, злюка. Еду портишь злостью.

Повариха фыркнула, но тем не менее стала накрывать на стол, а слуги расселись всё-таки по своим местам и приступили к трапезе.

Уже под самый конец ужина в проёме возник щуплый мальчишка в форме королевского кавалерийского полка.

— Доброго вам, – поздоровался он. — У меня послание к его светлости герцогу Шелрану.

Эйва, которая уже почти доела, встала, опережая светловолосого мужчину.

— Давай, дружок, – протянула она ему руку.