Я лишена права голоса от рождения. А тот, кого лишили возможности говорить или не желают слушать, может прибегнуть к насилию. Я видела такое тысячу раз».

Малин смотрит на портреты на стенах гостиной Акселя Фогельшё, а потом на самого графа, дородного и краснощекого, с самодовольной, высокомерной улыбкой на лице.

Есть деньги новых богачей, вроде Петерссона, и старых, вроде Фогельшё. В чем между ними разница, собственно говоря? И что значат наследственные привилегии в современном обществе?

– Было очень мило с вашей стороны согласиться встретиться с нами, – говорит Малин, устраиваясь в невероятно удобном кожаном кресле.

Аксель Фогельшё тушит свою сигарету, его улыбка непритворно радушна.

«Он желает нам только добра, – думает Форс. – И со всеми своими привилегиями может себе это позволить».

– Разумеется, я согласился. Я знаю, зачем вы здесь. Когда услышал по радио о Петерссоне, понял, что ваш визит только вопрос времени.

Харри сидит рядом с Малин. Он собран. Даже на него подействовала естественная уверенность в себе старого графа.

– Да, у нас есть основания полагать, что он был убит. Поэтому по вполне понятным причинам мы хотели бы кое о чем вас расспросить.

– К вашим услугам.

Аксель Фогельшё наклоняется вперед, словно для того, чтобы продемонстрировать свою заинтересованность.

– Во-первых, – начинает Малин, – что вы делали сегодня ночью и рано утром?

– Вчера вечером я был у своей дочери Катарины, мы пили чай. Около десяти я ушел домой.

– А потом?

– Был дома, если это можно так назвать.

– Кто-нибудь может это подтвердить?

– С тех пор как умерла моя жена, я живу один.

– Ходят слухи, – говорит Харри, – что ваша семья обанкротилась и именно поэтому вы были вынуждены продать Скугсо Петерссону.

– И кто же распускает эти слухи?

Взгляд Акселя Фогельшё озаряется внезапной злобой, которую он тут же берет под контроль. «Плохая идея утаивать то, что известно всем», – замечает про себя Малин.

– Этого я сказать не могу, – отвечает Харри на вопрос графа.

– Пустые сплетни, – продолжает Аксель. – То, что написано в «Коррен», – вздор. Мы продали замок, потому что пришло время, он уже сыграл свою роль нашего родового гнезда. Настала новая эпоха, и прежний стиль жизни отстал от времени. Фредрик работает в Эстгётабанке, Катарина интересуется искусством – они не хотят заниматься сельским хозяйством.

«Ты лжешь», – думает Малин и вдруг вспоминает недавний разговор с Туве. Ей становится не по себе оттого, что она так холодно говорила с дочерью, не смогла преодолеть себя и так и не сказала того, что действительно было нужно. Как ты могла, Форс? Как так можно?

– То есть все прошло спокойно? – переспрашивает она Фогельшё. – И никаких проблем?

Граф продолжает, не обращая внимания на ее вопрос:

– Я никогда не встречался с Петерссоном в связи с продажей Скугсо, этим делом занимались адвокаты. Но у меня сложилось впечатление, что он из тех нуворишей, которым непременно надо жить в замке. Вероятно, он и понятия не имел, сколько это требует усилий, даже если ты достаточно богат, чтобы нанимать рабочих.

– Сколько он заплатил?

– Этого я сказать не могу.

Аксель Фогельшё улыбается, и Малин пытается понять, передразнивает ли он Харри, повторяя его фразу.

– Не понимаю, какое значение может иметь эта сумма для вашего расследования?

Малин кивает. Если потребуется, размер суммы всегда можно будет установить.

– Вы переписали имущество на своего сына?

– Нет, владельцем замка оставался я.

– Должно быть, эта сделка далась вам нелегко? – спрашивает Малин. – Ведь в Скугсо столетиями жили ваши предки.