– Борьба с большевизмом далеко не окончена. Идет самый сильный, самый страшный девятый вал. И потому не трогайте армию. Не играйте с огнем. Пока огонь в железных стенах, он греет. Но когда вырвется наружу, произойдет пожар. И кто знает, не на ваши ли головы обрушатся расшатанные вами подгоревшие балки?

На Парижскую мирную конференцию поехала и делегация кубанцев под руководством Луки Быча. Делегация просила страны Антанты признать Кубань независимым государством. Просьба была отвергнута.

Зато кубанская делегация подписала договор о взаимном признании Кубани и Республики горцев Северного Кавказа. Командование белой армии восприняло это как вызов, потому что не признавало горскую республику и фактически с ней воевало. Деникин назвал этот договор изменой и 25 октября 1919 года приказал членов делегации «предать военно-полевому суду за измену».

Его приказ исполнил командир 1-го конного корпуса Кавказской армии генерал-лейтенант Виктор Леонидович Покровский, известный своей жестокостью. Даже казачий генерал Андрей Григорьевич Шкуро, не замеченный в либерализме, поражался тому, что творил Покровский:

«Однажды, когда мы с ним завтракали, он внезапно открыл дверь во двор, где болтались на веревках несколько повешенных.

– Это для улучшения аппетита, – сказал он».

Генерал Покровский приказал разоружить дивизион, верный Кубанской раде, арестовал сторонников самостоятельности и устроил военно-политический суд.

Депутата и полкового священника А. И. Калабухова, который вернулся, чтобы доложить Законодательной раде об итогах работы в Париже, приговорили к смертной казни, и на следующий день, в семь часов утра, его повесили на Крепостной площади, причем военные запретили снимать его труп. Это вызвало возмущение в городе, женщины здесь собирались, плакали, причитали:

– Батюшка, батюшка…

Деникин приказал Петру Николаевичу Врангелю «принять все меры для предотвращения преступной агитации в Екатеринодаре». Врангель, желая покончить со свойственным казакам стремлением обособиться, велел своим подчиненным арестовать всех, кого они считают нужным посадить.

То, что совершил Врангель в Екатеринодаре, называется военным переворотом, на улицах появились патрули, развернулись войска, они окружили Законодательную раду, и под винтовочными дулами депутаты приняли конституцию кубанской республики и самораспустились. Вся власть перешла воинскому атаману.

Генерал Врангель подписал приказ по Кавказской армии: «Прикрываясь именем кубанцев, горсть предателей, засев в тылу, отреклась от Матери-России. Некоторые из них дошли до того, что заключили преступный договор с враждебными нам горскими народами. Преступники оказывали содействие врагам России, красной нечести. Я обязан спасти армию и не допустить смуты в ее тылу».

Врангель распорядился арестовать всех, кого разведка считала агентами большевиков. В ту же ночь взяли семьдесят человек. Шестерых Врангель приказал предать военно-полевому суду. Всех приговорили к смертной казни. Кубанская общественность обратилась к генералу с просьбой о помиловании. Последовал отказ. Через день приговор привели в исполнение.

Кубанцы ничего не забыли и не простили. Кубанские казаки стали в массовом порядке дезертировать из армии Деникина. Военный историк, служивший в белой армии, подвел итог: «Кубанцы и донцы были наиболее сильными и значительными мускулами в теле Добровольческой армии, но обладали удивительной особенностью не подчиняться центрально-мозговой системе, а потому почти всегда действовали вразброд. В результате Добровольческая армия, родившись на Дону, умерла на Кубани».