Алексеева спрашивали:

– Откуда вы получаете средства для существования?

– Средства главным образом добываются путем добровольного пожертвования от частных лиц, – ответил Алексеев. – Кроме того, не скрою от вас, что некоторую поддержку мы имеем от союзников, ибо, оставаясь верными до сих пор союзным обязательствам, мы тем самым приобрели право на эту с их стороны поддержку…

Донское правительство ассигновало ему четырнадцать миллионов рублей. Французская военная миссия обещала генералу сто миллионов рублей, если он восстановит армию, которая продолжит войну с Германией, но выделила всего триста тысяч. Англичане не дали ничего.

Атаман Каледин отправил казачьи части в Ростов, чтобы навести в городе порядок. Ростовчане восторженно встречали атамана. Его автомобиль проехал по Большой Садовой улице через ликующую толпу. Каледин сидел молча, погруженный в свои мысли. Автомобиль остановился, и атаману устроили овацию – цветы, крики.

Каледин сделал властный жест, и толпа затихла.

– Не надо устраивать мне оваций, – сказал он. – Я не герой, и мой приезд не праздник. Не счастливым победителем въезжаю я в ваш город. Пролилась кровь – и это не повод для радости. Мне тяжело. Я всего лишь исполняю свой гражданский долг.

Американский дипломат рекомендовал поддержать генералов Каледина и Алексеева и их «Союз защиты Родины и Свободы». Обоих генералов хорошо знали в странах Антанты как соратников по совместной войне против Германии. Американец сообщил в Вашингтон, что формирующейся белой армии нужны деньги, оружие и боеприпасы.

Государственный секретарь США Роберт Лансинг пришел к выводу, что русское кадровое офицерство – единственное реальное ядро организованного сопротивления большевикам, предателям общего дела. Но законы запрещали американскому правительству финансировать атамана Каледина, потому что его власть не была признана Соединенными Штатами. Поэтому доллары предстояло передать англичанам и французам, чтобы они вручили их Каледину. Британское правительство тоже выделило деньги для Каледина – через посольство в Тегеране, оттуда через Тифлис их предстояло доставить в Новочеркасск. Но события в России развивались так стремительно, что все планы иностранных дипломатов рушились.

Казаки считались оплотом царского трона, но оказались настроены очень революционно. Казачество вовсе не было единым, напротив, раздираемо противоречиями между казачьей массой и казачьей аристократией, между радикально настроенными жителями Верхнего Дона и более умеренными жителями Нижнего Дона.

Атаман Каледин поддержал создание Добровольческой армии, но его собственные позиции оказались слабыми – с фронта вернулись казачьи полки, благодарные Ленину и Троцкому, покончившими с Первой мировой войной.

Фронтовики были недовольны Калединым за то, что он пустил на Дон белых генералов, втягивающих их в гражданскую войну. Генералы действительно надеялись превратить Юг России в антибольшевистский оплот. Верили в монархизм казаков, готовились к походу на Москву.

Но казаки не собирались втягиваться в большую политику, в дела, далекие от их нужд. Фронтовики восстали против атамана и его политики. Когда донцы не поддержали атамана, Каледин взял свои слова назад. Попросил белых офицеров покинуть Новочеркасск. А казакам предложил действовать по своему усмотрению: присоединиться к Добровольческой армии или просто бежать от советских войск.

29 января 1918 года в своем кабинете в атаманском дворце Каледин сказал членам правительства:

– Наше положение безнадежно. Население не только не поддерживает нас, оно враждебно к нам. У нас нет сил и нет возможности сопротивляться. Я не хочу лишних жертв и кровопролития, поэтому слагаю с себя полномочия атамана.