Утром 24 декабря от патрулей поступили донесения о появлении советских войск, которые наступали из населенного пункта Жамбек между городами Бичке и Будаэрш. И даже еще ближе к Будапешту первый квартирмейстер 1-й танковой дивизии лично наблюдал, как «немецкие противотанковые и штурмовые орудия быстро направлялись в сторону долины Хювошвольд, а немецкие и венгерские легковые и грузовые автомашины и курьеры на мотоциклах сновали взад-вперед между Хювошвольдом и Сенаплацем». Причиной было то, что немецкие и венгерские подразделения тыла, а также небоевые подразделения 13-й танковой дивизии получили приказ соответственно от Пфеффер-Вильденбруха и от венгерского командования немедленно покинуть город. Немецкое главное командование сухопутных войск по собственной инициативе решило направить в город группу подрывников военно-морских сил из Любека для подготовки к взрыву мостов в Будапеште и Эстергоме. В первый день Рождества подразделение под командованием обер-лейтенанта Тегетхоффа уже находилось в Вене. Все это еще раз доказывает, что и в ОКХ в Берлине прекрасно знали о неминуемом окружении венгерской столицы.

Характерно то, что между представителями штабов Пфеффер-Вильденбруха и Хинди никак не обсуждался вопрос о предотвращении возможной осады. В основном это объяснялось обстановкой взаимного недоверия. Со стороны Хинди сюда примешивалось еще и состояние общей апатии, нарастающее с октября. Примерно в это время Хинди практически утратил контроль над венгерскими войсками, и его роль была ограничена чисто административными функциями.

Пфеффер-Вильденбрух ни о чем не информировал своего венгерского коллегу и демонстрировал к нему явно пренебрежительное отношение. Вероятно, это было одной из причин того, почему венгерские генералы предпочитали пассивно наблюдать за развитием событий.

В то же утро подразделение жандармерии в Будакеси оповестило штаб венгерского армейского корпуса, размещенный в монастыре Нотр-Дам-де-Сион (Сионской Богоматери), о появлении поблизости первых советских танков. Командир подразделения зенитной артиллерии в южной части Буды подполковник Ференц Сёдьёнь не знал об этом и приказал своему адъютанту лейтенанту Гёзё Пинтеру отправиться в Будакеси и осмотреть позиции, на которых можно было бы разместить зенитные орудия. Пинтер проделал свой путь через жилые кварталы в западной части города и доехал до места под названием Седло Сепьюхёсне. Он пишет:

«Там меня неожиданно остановил первый лейтенант. Я вышел, и он спросил меня, куда я направляюсь. Я ответил, что еду инспектировать позиции в Будакеси. Было примерно половина одиннадцатого. «Вы не доедете туда, – заявил он мне, – потому что, если вы не знаете, вы уже находитесь на переднем крае». Я воскликнул: «Не может быть!» Тогда он посоветовал: «Оглянитесь назад. За вами стоят немецкие СС…» Лейтенант упросил меня отдать ему две ручные гранаты, так как, по его словам, у него не было даже пистолета».

Вскоре после 10.30 первые советские солдаты появились в районе Седла Сепьюхёсне. К полудню сопротивление здесь было сломлено, и к 13.00 первые советские танки с грохотом двинулись по шоссе на Будакеси и вышли на пересечение с шоссе Хидегкути. На бензозаправочной станции возле трамвайного депо венгерский автозаправщик только что начал сливать бензин. Завязалась упорная перестрелка между спрятавшимися за заправщиком немецкими солдатами и советскими танками, продвигавшимися вперед без поддержки пехоты. А в это время бензин стекал из заправщика прямо на дорогу.