Брэнног поцеловала малыша в макушку. Ну вот, подумала она, первый навык уже усвоен. Отныне ее сынок больше никогда не будет обычным ребенком.

Радость и грусть всегда идут рядом.

– Молодец!

Он повернулся к матери и улыбнулся.

– А еще? Я могу еще что-нибудь?

– Можешь, – ответила она и опять поцеловала мальчика. – Теперь следи за мной, и очень внимательно, потому что тебе предстоит многое узнать и многому научиться. И первое, что ты должен знать, должен запомнить и неукоснительно соблюдать: ты никогда и никому не причинишь зла тем, что есть в тебе, тем, что ты есть. Это твой особый дар, Брин, ты понял меня? И он никому не должен вредить. Поклянись в этом мне, себе и всем, кто был до нас и будет после нас!

Она подняла ритуальный нож, атам, и сделала надрез на своей ладони.

– Мы скрепим нашу клятву кровью – сын поклянется матери, мать – сыну, два колдуна – друг другу.

Малыш с серьезным выражением протянул ей ручонку и лишь зажмурился от боли, когда она легонько полоснула по ней ножом.

– Мы никому не делаем зла, – проговорила она, соединяя две ладони, смешивая свою кровь с кровью сына.

– Мы никому не делаем зла, – повторила она, прижала малыша к себе, поцеловала ранку и пошептала над нею. – Теперь ты можешь зажечь еще одну свечку. А потом мы вместе сделаем защитные амулеты – для тебя, для твоей сестренки и для папы.

– Мам, а тебе?

Она коснулась подвески.

– У меня уже есть.

Утро выдалось туманным. Брэнног забралась в кибитку. Дочурку взяла себе под бок. Посмотрела на разрумянившегося от восторга сына, устроившегося в седле впереди отца. Обернулась на преисполненную серьезности и спокойствия сестру верхом на Аластаре; на брата, высокого, с прямой спиной сидящего на своей лошади по имени Митра, с дедовым мечом на боку. И на Гелвона верхом на прелестной лошадке, зачатой Аластаром три года назад.

Брэнног хлестнула коня – это был старый ломовой жеребец Гелвона. Брин гикнул, и поездка началась. Она оглянулась лишь один раз, всего однажды посмотрела на дом, который успела полюбить. Увидит ли она его еще когда-нибудь?

Больше она не оборачивалась.

Целитель всюду желанный гость – как и арфист. Хотя ей и доставлял хлопот беспокойный малыш в животе, на всем протяжении их пути семейству удавалось без труда найти еду и приют.

Ойн играл на арфе, Брэнног или Тейган, или Эймон лечили раненых и хворых мазями и отварами. Гелвон с готовностью предлагал помощь там, где требовались сила и мастеровитые руки.

Как-то они устроились на ночлег прямо под звездами – о чем так мечтал Брин, – и Брэнног было хорошо от сознания того, что их надежно стерегут их пес, ястреб и конь. Их верные советчики.

Никаких неожиданностей в дороге они не встретили, правда, она понимала, что слух об их переезде давно разнесся. Три Смуглых Ведьмы проехали весь Клэр и вступили в Гэлоуэй.

– До Кэвона слухи тоже дойдут, – проговорил однажды Эймон, когда они сделали очередной привал, чтобы дать коням отдохнуть, а детям немного побегать.

Брэнног сидела между братом и сестрой, Гелвон с Ойном поили коней, а Эймон закинул удочку.

– Мы теперь сильнее, чем были, – возразила Тейган. – На юг мы уезжали детьми. Теперь возвращаемся на север взрослыми людьми.

– Эймон тревожится. – Брэнног погладила себя по животу. – Ответственности-то у нас прибавилось!

– В вашей силе или воле я не сомневаюсь.

– И все равно тебе тревожно.

– Я просто не уверен, что это надо делать сейчас, – признал Эймон. – Хотя тоже чувствую, что время пришло. Чувствую не хуже вашего, и все же, по-моему, было бы легче, если бы обе вы сперва как положено разрешились от бремени, прежде чем мы встретимся лицом к лицу с неизбежным.