Единственная причина, по которой можно хоть как-то терпеть Светлану Семеновну — ее патологический страх подцепить вирус. Болеть самостоятельно она ненавидит еще сильнее, чем отпускать на больничные нас, поэтому в случае подозрений на простуду, отправляет всех в добровольно-принудительный отгул, который потом обязательно вычтет работой в выходной или вечером.
— Спасибо, — ничего другого она не примет в качестве ответа, а я и правда с ног валюсь по непонятной причине.
Выключаю компьютер и, попрощавшись, ухожу, надеясь, что мне хватит сил доехать на машине, чтобы не пришлось бросать ее у отделения на несколько дней.
Холодный воздух бьет в лицо, остужая. Я прихожу в себя на пару коротких мгновений. Сознание проясняется, и я почти хочу вернуться в кабинет, как вдруг меня резко ведет, будто помутнение отступило, чтобы обрушиться с новой силой. Я хватаюсь за перила, но рука скользит, а колени подкашиваются.
Я едва не падаю. Подворачиваю ногу, но все же удерживаю себя над землей. Дурацкий день. Сначала Соколов со своими неугомонными желаниями, потом Женя. И все так сразу наваливается, что я не уверена, хватит ли сил разгрести все в ближайшее время.
Сев в машину, осознаю, что не доеду сама. Я с парковки выехать нормально не могу: ноги не слушаются и перед глазами плывет. Ругаюсь на саму себя, на чертову восприимчивость и вызываю такси. Будь я не такой влюбленной дурой, доработала бы спокойно половину дня и уехала на своей, а теперь же придется бросать на стоянке на два дня.
Мне настолько грустно оставлять машину, что я медлю, даже когда вижу, что меня уже ждут. Надо выходить, потому что за пять минут ожидания не стало лучше, я все такая же помятая и несобранная, еще вдобавок нога ноет. Иду к желтому авто, чувствуя, как в спине жжет то ли от осколков разбитого сердца, то ли от обострившейся невралгии. Ощущение, что под кожу несколько игл загнали в один момент. И дышать тяжело.
Открываю дверцу и боковым зрением замечаю фигуру на крыльце. Меня магнитом туда тянет, и я оборачиваюсь, упираясь даже с такого расстояния в немигающий взгляд Соколова. Он затягивается медленно и красиво, набирает полную грудь смешанного с табачным дымом воздуха и выдыхает в сторону, образуя быстро рассеивающееся облако. Сердце ускоряет бег, и меня снова ведет. Часто-часто моргаю и прячусь на заднем сидении за тонированным стеклом, наконец-то расслабляясь.
14. Глава 14
Алёна вроде просто на такси уезжает, а такое ощущение, что сбегает как можно дальше. В груди неприятно зудит, будто Милославскую насильно из меня выдирают, но это чувство давно стало перманентным. Я слишком долго живу с ним. Ровно с того момента, как понял, что по уши влюбился в девушку друга.
Мерзкое ощущение. Липкое и грязное. Ну что стоит член в штанах держать и губы не распускать, когда видишь симпатичную девчонку рядом, так еще и несвободную? Легче легкого. Она просто превращается в табу, вставая в ряд с сестрой. Так я думал, пока сам не вляпался.
Мы с Милославской друг друга недолюбливали, сколько себя помню. Она перевелась к нам три с половиной года назад, и с первого дня ее появления между нами разгорелась холодная война. Я тогда отбивался от настойчивого внимания младшего лейтенанта из следственного. Дамочка была хваткая, активно искала мужа и решила, что в кандидаты я подхожу идеально. В общем, получилось с Алёной познакомиться не в то время и не в том месте.
В кабинете меня ждала Марина, она сидела в одном нижнем белье на столе. Стоило мне войти, как ее ноги призывно раздвинулись, демонстрируя все прелести. Меня настойчивость со стороны противоположного пола никогда не привлекала, а навязчивость и вовсе отталкивала. Я тогда провел воспитательную беседу, где доходчиво объяснил, что женского внимания не ищу среди коллег. Психанул, что она своей задницей документы помяла, потащился печатать и наткнулся на Алёну.